Город Теней

Это вторая тетрадь, черновик. Будет форматироваться, вычитываться, переделываться. Скорее всего, прочие части книги в свободный доступ выложены не будут.

К жилой части города отряд подошел только когда стемнело. К тому же определить, где кончается пригородная помойка и начинается, собственно, город, было весьма и весьма непросто. По крайней мере, первые городские кварталы поднимались прямо из мусорных отвалов, местами дораставших до окон второго этажа. К тому же, по всем признакам, эти кварталы были нежилые. Некоторые дома были полуразрушены, от иных остались просто груды железобетонного хлама. Непонятно было, то ли город когда-то бомбили, то ли его тряхнуло землетрясением, но развалины, похоже, не то, что не пытались разбирать - судя по их виду, к ним вообще никто не притрагивался, после того, как дома рухнули. Изредка дорогу перебегали - да нет, не перебегали, а степенно, с достоинством переходили - крупные, гладкие, откормленные серые крысы, надо полагать, чувствовавшие себя здесь полными и абсолютными хозяевами. И - запах. Точнее, непередаваемая словами смесь разнообразнейшей вони, сначала едва ощутимая, но по мере приближения к центру города делавшаяся все более и более заметной. Уличные фонари были разбиты все до единого, словно у городских обитателей иного занятия не было, кроме как стрелять по лампочкам. Под ногами то и дело что-то хрустело. Ни деревца, ни кустика, да что там, даже травы и мха не росло в трещинах осыпающихся стен. В общем, вблизи город выглядел еще хуже, чем издалека.

-- Интересно, как это местное население здесь себе шеи до сих пор не посворачивало? -- ворчал себе под нос Валентин, обходя какой-то, ничем не огороженный раскоп посреди улицы. На дне раскопа стояла мутная вода и торчали обломанные концы каких-то ржавых труб, -- Может быть они тут уже вымерли? Никого ж не видно.

-- Если бы они повымерли, то здесь не воняло бы, -- отвечала Безымянная, настороженно оглядываясь. Свой пистолет она держала наготове, как только отряд пересек помойку, -- и тебе, кстати, советую держать оружие наготове. Сдается мне, что в здешних подпольях можно встретить не только крыс...

-- Вот теперь воочию можно убедиться, что чем некультурнее человек, тем толще оставляемый им культурный слой... О, дьявол! -- подключился к разговору Олег, спотыкаясь в стремительно сгущающихся сумерках о торчащий из разнообразного мусора покореженный кусок какого-то ограждения, -- Кабы они не были нам нужны, с радостью пожелал бы им провалиться на этом самом месте, да поживее. К тому же, сестренка, ты права. Если бы они здесь повымерли, то не воняло бы. Точнее, воняло бы, но совсем не тем.

Валентин попробовал послушать, что творится в этом месте на уровне эмоций и интеллекта, и немедленно пожалел об этом. Здесь царил оглушительный, бессмысленный гвалт.

-- Да их тут до прорвы, -- процедил он сквозь зубы, -- орут, как оглашенные и никто никого не слушает. На птичьем базаре и то, наверное, галдеж более осмысленный.

Так, обходя мусорные завалы, раскопы и рухнувшие здания, отряд сворачивал с одной улицы на другую, с другой на третью. Все они были неразличимо похожи, по крайней мере, одинаково вонючи, темны и замусорены. Наконец, когда стало уже окончательно темно, отряд попал в жилой квартал, который отличался от нежилых разве что тем, что мусора на улицах было чуть поменьше, да в некоторых окнах горел свет. Не доходя полусотни метров до очередного перекрестка, С'Гара, шедший впереди, жестом остановил своих спутников.

-- Там фонарь не разбитый, светит, -- пояснил он шепотом, пресекая готовые посыпаться вопросы, -- и под ним кто-то есть. Олег, Безымянная, тихо за мной, проверим, что это за живность. Глеб, за нами, в трех десятках метров позади, в случае чего прикроешь.

Стараясь не наступить на что-нибудь, что могло бы выдать их треском или звяканьем, они двинулись вперед. Наконец стало видно, кто расположился под фонарем, который торчал посередине чего-то, что видимо, должно было обозначать городской сквер, по крайней мере на этом мусорном квадрате, со всех сторон зажатом небоскребами, торчал засохший, с обломанными сучьями ствол и пара мятых автомобильных кузовов.
А под фонарем, в основном освещавшим самое себя, расположилось нечто. Оно, привалившись к фонарному столбу, ковыряло зубочисткой в зубах, видимо, в надежде найти там клад, и с тоской озирало окрестности. Временами оно с завыванием зевало. Одето оно было во что-то, долженствующее обозначать полицейскую форму, а фигурой очень напоминало "мягкий знак", где измерение по ширине явно превышало высоту, а толщина была в оба предыдущих измерения. Довершала картину кобура, выглядящая сильно потертой и какой-то жеваной, даже при свете фонаря, и с позеленевшей кнопкой. Из кобуры что-то торчало.

-- Ну и чучело, -- беззвучно фыркнула Безымянная, -- Надо полагать, это считается здесь полицией.

Полиция продолжала зевать и пялиться по сторонам, хотя что полицейский мог разглядеть за кругом света, стоя в самой середине этого круга, было совершенно непонятно.

-- В городе должно быть хоть какое-то здравоохранение, -- прошептал С'Гара, -- по крайней мере, бинты и спирт и из антибиотиков что-нибудь найдется, а больше нам ничего не нужно. Это чучело должно хотя бы знать, где больница. Вперед.

Когда С'Гара, Олег и Безымянная вышли на свет, правоохранительные органы уставились на них сонным взором и, подавляя зевоту, воспросили:

Впрочем, уверенности в голосе было не много.

-- Тебя представляться не учили? -- холодно спросил С'Гара.

-- А? -- полицейский, похоже, потребовал документы рефлекторно, не просыпаясь.

-- Где у вас больница? -- вмешалась девушка-без-имени, -- У нас раненый.

На лице правоохранительных органов отразилась напряженная работа мысли. Следовало ли стрелять, свистеть, вызывать подмогу или делать что-то еще?

-- Больница где, я спрашиваю? -- рявкнул С'Гара и полицейский рефлекторно взяв под козырек, попытался вытянуться во фрунт.

-- Не извольте беспокоиться! -- отчеканил он, вполне уставно поедая его глазами, -- сейчас патруль вызову, вас отвезут!

Он вынул из кармана обшарпанную, обмотанную изолентой рацию и попытался связаться с кем-то. Рация свистела, шипела и напрочь отказывалась работать.

-- Не выходит, -- растерянно пролепетал он через пару минут, стараясь не глядеть С'Гаре в глаза, -- видите ли господин капитан...

-- ... господин лейтенант, оборудования не хватает, приходится..

-- Больница где? -- голос С'Гары стал вкрадчиво-задушевным, а полицейский заметно побледнел.

-- Я покажу! Здесь недалеко! -- полицейский под взглядом С'Гары стремительно наполнялся рвением.

-- Глеб, -- произнес С'Гара через плечо, -- всех сюда.

-- Слушаюсь, господин лейтенант! -- охотно поддержал маскировку Глеб.

Полицейский полными тоски глазами смотрел, как подтягивается остальная часть компании, а затем действительно повел всех куда-то к центру города.

"Hедалеко" оказалось кварталах в трех от того места, где полицейский столь бдительно нес свою службу. Пока он вел их, где улицами, а кое-где и какими-то дворами, Олег думал, на кой, спрашивается, вообще в местном полицейском штате подобное сокровище. Или охрана правопорядка везде одинакова и во всех мирах разливается из одного и того же котла? Ведь сразу, с первого взгляда видно, что этот их провожатый -- всего лишь любитель хорошо пожрать, и если бы он, Олег, вздумал, прикола ради, когда это чучело стояло на своем посту, связать ему шнурки ботинок, оно бы ничего ровным счетом не заметило до тех пор, пока не решило бы куда-нибудь пойти, да и то, вероятнее всего, только ткнувшись физиономией в асфальт.
Кроме того, Олег очень сомневался в том, что в случае чего, пузо позволило бы этому чуду дотянуться до кобуры и дубинки, не снимая ремня.
Полицейский же, в то же самое время, с тоской думал, откуда это на его голову свалилось такое наказание, за какие такие грехи. И вот, теперь, вместо того, чтобы тихо - мирно дремать себе на своем месте, он должен вести пришельцев туда, куда приказали... А может, правду говорят, что федеральное правительство обещало прислать войска, и что Центральный Мегаполис существует? И вдруг эти -- оттуда? И форма, и оружие... Суровые ребята. А коли так, то не лучше ли делать, что велят, а то как бы потом не аукнулось...

-- Вот, это здесь, господин лейтенант, -- пропыхтел он наконец, выходя из кривого переулка на площадь.

Пяток фонарей с трудом разгонял над ней темноту. С трех сторон площадь обступали небоскребы, светившиеся немногочисленными окнами, причем, почему-то выше четвертого этажа не светилось ни одного окна. С четвертой стороны к площади подступал пустырь, на котором расселось сооружение, которое, по-видимому, являлось медкомплексом. Строили его когда-то с размахом, но ныне здание имело такой вид, словно побывало под артподготовкой. Большая часть стекол была выбита, одно крыло, похоже, начало разрушаться, земля вокруг была покрыта буграми, ямами и грудами каких-то железобетонных конструкций. Ремонта это здание не видело, вероятно, со дня своей постройки, а в рабочем состоянии, похоже, поддерживалось только одно крыло. Стекла там были относительно целые, хотя немытые, наверно, целую вечность, и сквозь них пробивался свет. Следуя за провожатым между кучами плит, труб и невесть чего еще, туда, где должен был быть вход, девушка-без-имени подумала, что на многое рассчитывать здесь не стоит. Она принюхалась -- из темного прохода между рабочим и нерабочим крыльями здания отчетливо несло кошками. И канализацией.

-- Свободен, -- сказал С'Гара полицейскому, когда тот указал на обшарпанную дверь и кнопку звонка.
Полицейский с поразительной прытью исчез в переулке, а С'Гара нажал кнопку.

Еще через минуту он просто прислонился к кнопке плечом. Еще раз две дверь открылась, и сонный, полный, нездорово бледный человек уставился на компанию.

-- У нас раненый, -- начала было Безымянная, но человек ее прервал.

-- У нас нет полиса... -- растерянно произнесла девушка.

-- Завтра, в десять утра, в кассу, -- отрезал человек и попытался закрыть дверь, но С'Гара уперся в дверь ногой.

-- У нас здесь раненый, и если ему не будет оказана помощь, через минуту здесь будет труп.

-- Ты не понял, -- голос С'Гары стал каменным, -- твой труп.

-- Я вызову полицию... -- неуверенно произнес человек.

-- Аптечка есть? Бинты, вата, спирт, антибиотики, антисептики?

Пять минут спустя С'Гара уже копался в шкафах, выбирая среди зубных эликсиров, презервативов, анаболиков и средств, повышающих потенцию, немногочисленные коробочки с необходимыми лекарствами. Составив список и небрежно подмахнув его, он положил бумажку на стол и обратился к посеревшему от страха при виде отряда дежурному:

-- Тьфу, -- сплюнул С'Гара, едва компания оставила больницу, -- надо было взять что-нибудь рот прополоскать после такого разговора.

-- Как ты его... -- восхищенно прошептала Катюха, глядя на С'Гару. Под его ответным взглядом она чуть не ушла в асфальт.

-- Велика доблесть... Но при любом другом раскладе мы ушли бы несолоно хлебавши, а завтра с нас запросили бы тройную цену. Кстати, надо будет завтра в полицию сходить, разобраться. Нам только их не хватало сейчас.

-- Тебя по голове стукнули? Кстати, ты стрелять-то умеешь?

Пройдя еще пару кварталов, С'Гара остановился.

-- Поищем-ка мы квартирку себе. Этаже на шестом.

-- Почему -- на шестом? -- спросили хором все, даже Серега с носилок, позаимствованных в больнице взамен неуклюжего сооружения их жердей и плащ-палаток.

-- Лифты, скорее всего, не работают. Так что людь заняла второй, третий и кое-где четвертый этажи. А мы заберемся малость повыше.

В первом из проверенных подъездов двери оказались либо стальными, либо выбитыми, а за выбитыми дверьми царил жуткий разгром. Во втором и третьем -- тоже.

В четвертом компании повезло. Одна из дверей была заменена выцветшей бумажкой с печатью, и -- о, диво -- оказалась даже не запертой, хотя не открывалась не один десяток лет, судя по толстому, нетронутому слою пыли на полу перед порогом.

За дверью царила кромешная темнота. Валентин пошарил рукой по стене в поисках выключателя -- под пальцами была пыль, а по руке побежало что-то живое, мелкое и проворное. Когда выключатель таки нашелся, то глазам предстала картина полного запустения: толстый, чуть ли не в два пальца, слой пыли на всех горизонтальных поверхностях, и рассевшиеся на стенах кучки тараканов, даже не думающих двигаться с места, а только поводящих усами в разные стороны, словно рыболовы с удочками на берегу деревенского пруда. Сразу было видно, что у этой квартиры никаких иных хозяев не было уже много лет.

-- Ай! Таракан! - пронзительно заверещала Катюха, шарахаясь обратно за дверь.

-- Ну и что, что таракан? -- пожала плечами девушка-без-имени, -- Ты здесь что-то другое найти надеялась.

-- Я их боюсь! -- продолжала верещать Катюха, -- Да сделайте же что-нибудь!

-- А ну прекрати истерику, -- Олег, которому весь этот визг надоел, занес руку для удара, -- а то я ее сейчас прекращу... Пока на твой визг вся округа не сбежалась.

Катюха немедленно замолкла, словно и не она только что визжала, и съежилась, испуганно моргая глазами.

Беглый осмотр квартиры дал не много. Везде лежал толстый слой пыли, закрытые жалюзи на окнах не пропускали никакого света. Тараканы чувствовали себя здесь полными хозяевами, разбегаясь только когда до них кто-нибудь дотрагивался, а краны приржавели намертво. Когда же Глебу удалось открыть один из них, то выяснилось, что вода сильно отдает хлоркой и ржавчиной.

-- Вот уж точно, удобства начинаешь ценить только тогда, когда они отсутствуют, -- ворчал Глеб, отряхивая с ладоней ржавчину, -- и имейте все в виду, что закрыть это нельзя, так течь и будет, а если попробует кто-нибудь закрыть, то все это вообще сорвать может. Здесь все менять нужно.

-- Действительно, нужно, -- подтвердил Олег, -- значит, завтра и займемся и розыском, и заменами. Лично мне так уже хочется от самого себя встать проти ветра, а всех нас скоро можно будет выслеживать безо всяких собак. Правду сказать, за последнее время запаршивели. Мы, прямо как здешние городские жители.

-- На том и порешим, -- подвел черту С'Гара, -- Нам здесь еще не меньше недели оставаться, так что порядок навести необходимо. А заодно завтра с утра навестим местную полицию, да и администрацию тоже. Так что сейчас распределяем график -- и спать. Про охрану здесь забывать нельзя, людь есть людь, от них можно ожидать чего угодно.

Катюху буквально трясло от злости, к тому же спать мешала вездесущая пыль. Какого банана, спрашивается, ничего не выходит, все ведь так хорошо было рассчитано? Она, просто чтобы разрядиться, с размаху прихлопнула таракана, бегущего по стене по каким-то своим тараканьим делам. Ну почему на нее никто внимания не обращает? Не парни, а просто волчья стая какая-то. Или это их Безымянная так настраивает? Да, вроде не похоже, иначе они уже между собойвсе перегрызлись. А сама-то она! Вокруг нее шестеро парней, а она вообще ни с кем, ну просто не женщина, а какой-то "свой парень"! Собака на сене, сама не "ам" и другим не дам... И как только ей это удается? А С'Гара, похоже, заодно с ней. Иначе как это все понимать? Нашли хату, так нет, чтобы расслабиться -- ведут себя так, словно их тут кто-то в осаде держит. "Ладно, -- решила она для себя, -- я и без вас найду где расслабиться".

Так, обиженно копаясь в своих мыслях, она поглядывала на окно, дожидаясь рассвета. Время ползло, словно улитка. Катюха слышала, как течет вода из открытого крана, как шуршит в комнате пыль под лапками тараканьих полчищ, спокойное дыхание Безымянной, а еще тихий разговор тех, кому выпало в этот час нести охрану. Разговор интересовал Катюху больше всего, но как она не прислушивалась, слов было не разобрать.

Прошла, казалось, целая вечность. Наконец, небо за окном посерело. Близился восход. Катюха, все для себя решив, быстро собрала свои пожитки, последний раз оглядела комнату -- пыль, запустение, даже тараканов нет, попрятались куда-то по щелям от света -- и тихо прошмыгнула за дверь.
За дверью был целый город, где вполне можно было прожить. И очень даже неплохо. А те, с кем она пришла сюда -- да черт с ними, пусть как хотят, так и выпутываются. Своя шкура ближе к телу. В том же в городе они оставаться и не подумают, опять их понесет черт знает куда.

-- Ушла Катюха, -- доложил с утра С'Гаре Олег, - мы спросили, куда - она в ответ -- "не ваше дело".

-- Не наше -- так не наше, -- охотно согласился С'Гара, -- и без нее забот на сегодня хватит. Сейчас в магазин, подобрать мне что-нибудь... А впрочем, одолжу-ка я у Сереги. Нам нужно выглядеть одинаково. Олег и Безымянная -- со мной. Только сначала темные очки купим. На всякий случай.

Перед полицейским участком царило оживление. Несколько человек пытались завести неимоверно грязный и ржавый броневик, с заднего двора кто-то в мегафон выяснял, где патроны к штурмовым винтовкам, а на капоте одной из многочисленных грязных полицейских машин шла активная игра в карты.

Полицейский с дробовиком, стоящий у дверей, посмотрел на подошедших С'Гару, Олега и Безымянную с сомнением, но документы спрашивать не стал.

Обстановка внутри здания напомнила Олегу кадры из типичного американского фильма -- все бегали, суетились и кричали, при этом никто никого не слушал.

В засиженную мухами карту города, висевшую на стене, было воткнуто два флажка. После короткого раздумья Олег идентифицировал один с местом их встречи с полицейским, а второй -- с госпиталем.

Со второго этажа по широкой лестнице спускалась группа больших, судя по обилию нашивок, чинов, а за ними семенили давешний полицейский и дежурный из больницы.

-- Никак нет, господин комиссар, расписка подлинная! -- дежурный, похоже, продолжал очень давно начатый разговор.

-- Вы еще скажите, что они нас внизу дожидаются! -- комиссар был дороден, внушителен и прямо-таки лучился этаким начальственным снисходительным добродушием.

-- Бросьте меня разыгрывать... А это еще кто? -- и комиссар направился к С'Гаре.

-- Лейтенант Бэггинс! -- отчеканил С'Гара, отдавая честь.

-- Что же это вы, лейтенант, больницы грабите, оружием угрожаете? Очки, кстати, снимите...

-- Господин комиссар, -- С'Гара снял очки и смотрел теперь комиссару прямо в глаза. И было, видимо, в этом взгляде нечто, потому что комиссар непроизвольно одернул китель и свел каблуки ботинок, -- у меня в группе раненый. Согласно, имеющимся у меня полномочиям, я имею право конфисковывать частную и муниципальную собственность, и я несу личную ответственность за жизнь и здоровье моих людей.

-- Распоряжения... Полномочия... -- вальяжно изрек комиссар, -- а подтвердить вы их можете?

-- У меня нет связи, -- чуть траурно ответил С'Гара.

-- Нету, -- повторил С'Гара после короткой паузы. С лица комиссара вдруг сползла улыбка, но тут же вернулась назад.

-- А если я отдам приказ задержать вас до выяснения обстоятельств? -- и комиссар заговорщицки подмигнул.

-- А вот этому, -- голос С'Гары вдруг стал тихим, но абсолютно непреклонным, -- у меня есть строгий и однозначный приказ -- воспрепятствовать любыми средствами.

-- Так-таки любыми? -- комиссар пытался улыбнуться, но под пристальным взглядом С'Гары явственно побледнел.

-- Хм, ну и порядочки у вас... Является взвод на чужую территорию... Кстати, сколько у вас людей?

В кабинете комиссара С'Гара провел добрых полчаса, в течение которых Олег и Безымянная ответили на добрую сотню вопросов. Впрочем. На все вопросы, кроме одного, ответ был стереотипным - "Не имеем права разглашать". Единственным же вопросом, удостоенным более развернутого ответа, был обращенный к Безымянной вопрос, свободен ли у нее сегодняшний вечер. Девушка ответила "нет" таким тоном, что назойливый ухажер тут же вспомнил, что ему нужно срочно закончить ответ, и ретировался.

Наконец появился С'Гара. Комиссар полиции, мрачный как туча, проводил его вниз и сердечно распрощался, глядя несколько снизу вверх.

-- Пошли, -- бросил С'Гара и все трое покинули здание.

На улице С'Гара подошел к группе игроков, шумно обсуждающей, жухлит или не жухлит один из игроков - весьма вальяжного вида человек с намечающейся лысиной и брюшком. Он бурно протестовал и уверял всех в своей честности. Остальные называли его магом.

-- Во что играем, бойцы? -- спросил С'Гара, чем сразу привлек всеобщее внимание.

-- В секку, по десятке. Будешь? -- спросил один из игроков.

-- Не сейчас, денег нет, -- ответил С'Гара несколько извиняющимся тоном.

С'Гара с видимой неохотой полез в карман и извлек оттуда пистолет - угловатый, с длинным тонким стволом.

-- В шесть сотен! -- уверенно оценил вещь крепыш лет двадцати пяти, похоже, заводила компании.

-- Опух, мужик! Где ты видел ствол в два с половиной штукаря?

Вместо ответа С'Гара поднял с земли валявшуюся тут же бутылку и сильно подбросил ее в воздух. На верхней точке траектории он, почти навскидку, выстрелил. С неба посыпались осколки пластика и брызги грязной воды.

Игра началась. С'Гара играл молча, спокойно, деловито, лишь один раз короткой фразой пресек попытку одного из болельщиков встать за спиной.

Его противники кричали, горячились, бросали оземь форменные кепи, и проигрывали партию за партией. Наконец, крепыш-сержант не выдержал.

-- Сука, мухлюешь! -- и он попытался схватить С'Гару за грудки. С'Гара молча мгновенным движением отбил руки и отступил на шаг.

-- Нет, -- голос его был спокойно-железным, -- А еще раз потянешь руки -- убью.

-- Забирай выигрыш и проваливай! -- сержант опасливо попятился.

С'Гара небрежно ссыпал купюры в карман и, провожаемые жесткими взглядами в спину, трое ушли от полицейского участка.

-- Зачем ты это сделал? -- спросил Олег, -- И что ты рассказал комиссару?

-- Нам нужны деньги, -- ответил С'Гара, а полиция и сорок лет назад в секку играть любила, но не умела. В комиссар, видишь ли, начальство в провинциальном городке всегда живет в ожидании ревизора. А как определяется ревизор? "Приехал, живет и денег не платит. И подорожная прописана в Саратов".

-- Слушай, это не в двух словах! А, кстати, куда мы идем?

-- Еды купить, мыла поприличнее, и краны новые. И тебе, Безымянная, в аптеку. И попробовать найти приличного белья на замену.

Воспользовавшись тем, что во время игры про него напрочь забыли, маг самым быстрым темпом, на какой был способен, поспешил к себе в контору. Случайно что ли, он выбирал в свое время место для конторы в двух шагах от полицейского участка? Зато новости под рукой, все и сразу.

Закрыв дверь и опустив шторы (пылесборники, конечно, но стиль обязывает), он вздохнул с облегчением. Теперь никто не увидит. Можно, наконец, снять личину (ну и выматывает же она, а ведь кажется, ничего такого сложного в этом заклятье нет), и главное, не смотреть в зеркало. А то уж больно невдохновляющая там картина... Арбуз растет, а хвостик сохнет... Теперь быстро к телефону. Телефон стоял на столе, среди амулетов, сушеных трав, камней, заплесневелых книг и прочего необходимого антуража. Над столом висела сушеная летучая мышь (муляж, конечно, но кто смотреть будет). Сдвинув в одну сторону череп (собственноручно подобранный на помойке), а в другую - электрический чайник, маг торопливо, трясущимися пальцами, набрал код. Соединение, как всегда, было мгновенным.

-- В городе появился один из тех людей, о которых вы говорили. Рост шесть футов семь дюймов, сухощавый, волосы темно-каштановые, от правого виска вниз - шрам, прекрасный стрелок. Был в полиции, о чем-то беседовал с комиссаром, потом играл в карты с полицейскими, выиграл около трех тысяч. Какие будут инструкции? Следить? Брать?

-- Я тебе дам -- следить! Я тебе покажу -- брать! Восемь лет назад в Иллирии полсотни придурков вроде вашей полиции пытались его взять. У них -- с полдюжины убитых, десятка два раненых, а он -- ушел. Двенадцать лет назад в Порт-Лориэне, между прочим, твой коллега, пытался его взять -- полгода прожил в коме, на искусственном питании, пока не умер. Это, к твоему сведению, Ильмаринен С'Гара.

В десятке километров от того места, где сидел "господин генерал", в бункере, оператор фыркнул.

-- Урсула! Наш друг генерал только что сказал интереснейшую вещь. Все эти восемь лет он пытался кормить нас сеном -- Командир жив!

-- Значит так, -- генерал немного успокоился, -- никакой слежки. И думать не моги о том, кто он такой. В прямом смысле -- не исключено, что он телепат. В контакт не вступать. Я в течение суток выезжаю к вам. Буду через пару недель. Приказ: любыми средствами пресечь информацию о том. кто он такой. Вплоть до превентивного уничтожения догадывающегося.

-- Он с группой, по моим сведениям -- восемь человек. Назвался он лейтенантом Бэггинсом.

-- Лейтенантом? С группой? Интересно... Вот тебе еще задание: собрать максимум информации о группе. В прямой контакт не вступать. Легенду его всячески поддерживать. Ясно?

-- Так точно, господин генерал. Собирать информацию, в контакт не вступать, легенду поддерживать.

-- А если вы его спугнете, я не знаю, что я с вами сделаю!

-- Да! И я всегда говорила, что его слово стреляной гильзы не стоит!

-- Запись разослать по всем ротам. Шестерых лучших бойцов со всеми запасами -- в поезд к господину Харуяме. Срочно, пока он не уехал.

-- Так уж и срочно. Раньше, чем через три дня, все равно не двинется...

В заброшенном туннеле метро тускло горят лампы аварийного освещения. С дюжину фигур неподвижно сидит на полу и внимательно слушает.

-- Сестрицы, есть интересная новость. С'Гара пожаловал, причем не один. Городской маг -- дурак, импотент, и мясо у него жирное, но он считает, что из группы можно взять заложника. Господин Харуяма будет через две недели. Нам лучше успеть до него...

Витек разглядывал стеллажи с книгами, занявшие в комнате большую часть стен. Названий на корешках было не разобрать из-за толстого слоя пыли.

-- Ну и ну, -- фыркнул он, проводя рукой по некоторым из корешков, -- уборки на весь день...

-- Посмотри сюда, -- Глеб вытащил откуда-то из-под стеллажа кипу распечаток, и хлопнул по ней ладонью. От бумажной стопки пыль поднялась столбом, словно в этом месте с размаху вытряхнули мешок муки, заставив всех находящихся в комнате чихать и кашлять.

-- Глеб, если ты нас всех решил уморить, то так сразу и скажи, -- Серега тщетно пытался отдышаться, -- Или хотя бы окно приоткрой, дышать здесь абсолютно нечем.

-- Вручную мы тут до послезавтра не управимся... -- Витек с тоской оглядел царящий в комнате кошмар. -- Интересно, пылесос на это квартире когда-нибудь водился?

-- По-моему, должен быть, -- откликнулся Валентин, -- хотя меня, честно говоря, интересует нечто другое. Здесь большое количество распечаток и приличный, но абсолютно убитый принтер. Принтер без компьютера -- вещь бесполезная, а вот компа я что-то здесь не обнаружил.

-- Обнаружишь, небось, -- отмахнулся Глеб, -- ты без компа, как лягушка без воды, это здесь все знают... Вот что, хьюмены, давайте-ка за дело. Все равно, пока всю эту пыль не выметем, ни в чем не разберемся.

-- Только я сейчас для вас абсолютно бесполезен, -- вздохнул Серега, отворачиваясь лицом к стене.

-- Еще что! -- вскинулся Глеб, -- здесь разборки, между прочим, на всех хватит. Больше, чем нам захочется. Но интересно, однако, почему за все это время сюда никто не сунулся?

-- Печать на двери видел? -- ответил вопросом на вопрос Витек, извлекая с полки кучу немыслимо пыльных плат. -- Видимо, местные обитатели к полицейской печати уважение еще не до конца потеряли.

-- Попросту, на эту квартиру положила лапу полиция, докончил объяснение Серега. -- Единственное, что мне здесь непонятно, почему после того, как копы здесь дверь опечатали, так больше сюда не приперлись.

При быстром поиске пылесос обнаружился почти сразу же, но при попытке его включить, работать отказался наотрез.

-- Да тут все дохлое, снизу доверху! Витек был явно рассержен.

-- Подождите, вы, -- Глеб выволок из своего рюкзака на белый свет короб с отвертками, -- дайте мне. И скажите спасибо, если вы его не попалили на хрен. Откуда это все работать будет, если его лет тридцать не включали, а то и больше?

-- Ага, и хорошо, что Катюхи нет, а то сейчас комментариев ядовитых было бы выше головы, -- поддержал Серега, -- похоже С'Гара прав был, когда говорил, что она не та, за кого себя выдает. Явилась вся в синяках и царапинах, а на следующий день от всего этого ни следа не осталось, словно и не было.

-- Да, точно, -- Валентин осторожно, чтобы не поднять вновь пыль, собирал рассыпавшиеся распечатки, -- вы заметили, когда она за нами увязалась, на ней же ничего, кроме драного платья не было. Да и оно, пардон, насквозь просматривалось. А потом дня не проходило, чтобы она слез и соплей не разводила. А косметика все время как свеженаложенная. А ведь при ней вообще ничего не было. Может такое быть?

-- Не может, -- сказал твердо Витек. -- Там, где нас носило, краску наводить было и некогда, и негде. Я понимаю, у Безымянной под ресницами стрелки, но мы все сейчас такие, это все понятно, копоть от костра. Ее и горячей-то водой с мылом не вдруг отмоешь, а водящей из ближайшего ручья -- и подавно. А Катюха -- у нее ж не костровая копоть, а полноценная краска, которой в поле взять неоткуда. И клеилась она ко всем без разбору.

-- А эмоциональная вонь? -- добавил Валентин. -- Небось, все это чуяли. Она говорила одно, а думала и чувствовала совсем другое.

-- Оно самое, -- поежился Серега. -- От одного ее присутствия нехорошо делалось. Ушла -- и ладно, и лучше бы не возвращалась.

Через полчаса пылесос ожил и работа пошла быстрее. Тараканы явно не ожидали таких перемен. Изо всех щелей, где ни проходила щетка, выскакивали толпы пропыленных беженцев и тут же затягивались струей воздуха. Впрочем, никто о них не сожалел. Еще через несколько часов комната приобрела вполне жилой вид. Тут Валентин обратил внимание на отставшую пластиковую панель, такими были обиты стены под стеллажами. Эта миллиметра на три выдавалась из общего ряда и была полузакрыта наполненной каким-то полуразобранным радиохламом коробкой от принтера. Валентин отодвинул коробку и поддел плиту ножом. Она легко выскочила из своего гнезда, открыв неглубокую нижу в стене. В нише, занимая ее почти целиком, лежало нечто плоское, завернутое в антистатический пакет.

-- Оно! -- радостно закричал Валентин и принялся распаковывать.

В пакете оказалось устройство, очень похожее на обычный ноутбук, разве что клавиатура была другая, да то, что Валентин принял было за флоппи-диск, оказалось рассчитано под нечто менее широкое, но более толстое.

К аппарату нашелся и внешний блок питания, очень кстати, так как встроенный аккумулятор сел совсем.

Валентин дрожащими от нетерпения руками включил компьютер и с изумлением уставился на заставку.

Понятия не имею. Я только знаю, что проект Multics загнуло еще до моего рождения, а Линус, насколько мне известно, компанию не образовывал.

Тем временем, машина закончила тестироваться, сообщила на экран и в динамики, что системные часы стоят, а по сети синхронизироваться не с кем за отсутствием сети, и выдала на экран табличку с запросом логина и пароля. Валентин, печально вздохнув, закрыл компьютер.

В этот момент вернулись Безымнянная, Олег и С'Гара.

-- О, даже прибраться умудрились, -- Безымянная с явным удивлением оглядела комнату. -- Честно говоря, я такого подвига от вас не ожидала.

-- Кстати, -- поинтересовался Олег, -- Катюха не прибегала?

-- С чего бы это? -- Фыркнул Глеб, сосредоточенно полируя нож.

-- А Прохоров пьян? -- спросил в пространство С'Гара. Сергей с удовольствием подыграл и, ко всеобщему веселью, разыграли кусочек сцены из "Ревизора".

-- А интересный человек здесь жил! -- сказал вдруг Олег, снимая с полки порядочных размеров книгу, -- "Франк Шерман. Линкоры и авианосцы: Тихий океан, 1940-1945". Ха, другой перевод, что ли?

С рассветом положение стало критическим. Несмотря на практически полную потерю самолетов, Ямамото приказал всем силам атаковать нашу эскадру. "Yorktown" еще горел, а на "Hornet" полетная палуба по-прежнему не была исправлена. Уцелевшие самолеты с "Enterprise" были готовы встретить врага, но их было мало. По линейным же силам, Ямамото имел двухкратное превосходство и готов был его реализовать.

По счастью, идущая к нам на помощь английская эскадра ("King George V", "Exeter", "Leander", "Habart" и миноносцы) тоже оказалась на месте и приняла на себя удар.

-- Бред какой, -- удивленно сказал Олег, -- похоже на сражение при Мадуэе, но японцы отошли, американцы не понесли таких тяжелых потерь, а "King George V" и "Exeter" к тому времени давно уже потопли!

-- Не путает, -- поддержала Олега девушка-без-имени, -- по крайней мере, "King George V" погиб почти за год до Мидуэя, а английские корабли не действовали совместно с американскими! С'Гара, -- Безымянная обернулась, ее взгляд был напуганным и растерянным, -- что происходит? Укого крыша поехала, у нас, или у всего остального мира?

-- Ну да, действительно, -- поддержал ее Валентин, -- и компьютер здешний тоже выдает что-то странное.

-- Где компьютер? -- спросил С'Гара и тут же увидел. -- А, дека! Хорошая машина, DEC'овская.

-- Как -- DEC? -- пораженно спросил Валентин, -- Его же купил не то Самсунг, не то ...

-- Это еще когда? -- переспросил С'Гара, -- хотя, вот лично мне эта игрушечка многое объясняет. И печать на двери в том числе. Дека-то профессиональная, а в мое время декер за декера не считался, если его хотя бы раз в год не тягала полиция.

-- В твое время -- это когда? -- спросила девушка-без-имени.

С'Гара открыл панель сзади деки, извлек оттуда провод и вставил в странную розетку в стене.

-- Сеть активна, -- донесся голос из деки, -- синхронизирую время -- точное время шестнадцать часов сорок минут, сегодня одиннадцатое мая две тысячи сорок пятого года.

-- Ха, -- произнес С'Гара, -- ровно сто лет назад Германия капитулировала...

-- Ты ничего не путаешь, -- остальные смотрели на него расширившимися глазами.

-- Но тогда получается... -- Витек нахмурился. -- Сколько же тебе-то лет, в таком случае?

Несколько секунд в воздухе висело молчание.

-- Я... не знаю, -- тихо ответил С'Гара, и в его голосе проскользнула нотка странной беспомощности, -- помню себя с 2003, уже взрослым, и знаю, что за прошедшие сорок два года не изменился...

Каким-то внутренним чутьем девушка-без-имени почувствовала, что это не просто слова, что это действительно какой-то провал, перед которым С'Гара беспомощен. Почему-то начало вспоминаться то, что у нее всегда вызывало некий безотчетный страх перед большой высотой. Обрывки снов. Детских снов, который, казалось, были раньше, чем она начала осознавать себя. Водная гладь, взволнованная ветром, и воспоминание об этом ветре. Цветы. Странные, таких не бывает. Ночное небо, почему-то не темное, а пепельное, где звезды -- не отдельные слабые точки, а яркое, холодное пламя. Воспоминание о чьем-то голосе и безотчетное тепло, связанное с ним. Голос... Не звук, а лишь память о нем... Обрывки мелодии. Она решительно тряхнула головой, прерывая поток обрывочных воспоминаний.

-- Так, хьюмены, может быть, прекратим разводить детективы и разберем то, что мы с собой притащили?

Притащили довольно много. С'Гара угрозами, намеками и совершенно ирреальными суммами денег извлек из городского рынка килограммов тридцать вполне приличных крупы и муки, немного хорошего мыла и шампуня. Запасные краны он купил практически не глядя -- неделю проживут, и ладно.

Глеб, ворча про себя, что изготовителей такой сантехники нужно превентивно расстреливать, ушел ставить краны, а Олег вдруг добавил к лежащим на столе продуктам несколько ярких коробочек.

Олег открыл. Внутри коробки была розоватая студенистая масса с резким запахом, отдаленно напоминающим дешевую колбасу. Олег, вздохнув что-то вроде "двум смертям не бывать", попробовал, бросился к раковине и сплюнул. Масса отдавала синтетической пародией на мясо с отчетливым привкусом протухшей рыбы и чем-то приторно-металлическим. Олегу вспомнилась по ошибке выпитая вместо анальгина таблетка от изжоги.

-- Что это? -- спросила Безымянная, опасливо нюхая содержимое коробочки, -- я такого не знаю...

-- И очень хорошо, что не знаешь, -- в голосе С'Гары слышалась брезгливость. -- Зато я знаю. Эта дрянь называется киббл. Синтетическая еда из морепродуктов. Дешевая, питательная, других достоинств нет и не было. Как правило, идет вместе со средствами от гастрита, впрочем, если кибблем питаться месяца полтора подряд, гастрит все равно гарантирован. Мой рекорд -- две недели. Давай-ка это техногенное чудо в помойку... Забавно, однако, видеть, что есть в мире вещи, которые не меняются. Сорок лет назад он был точно таким же...

Безымянная, заявив, что не собирается доверять мужчинам тонкую и деликатную работу по перебиранию и упаковке круп, выставила всех из кухни, и С'Гара подсел к Валентину, уныло глядевшему на заставку с требованием ввести логин и пароль.

Вытащив из одного из многочисленных карманов рюкзака набор отверток, С'Гара снял корпус и, повозившись с перемычками, вывел деку в режим диагностики. Сбросив оттуда пароль супервизора, так назывался в этой операционной системе привилегированный пользователь, С'Гара поставил перемычки на место, закрыл корпус и вскоре уже разбирался вместе с Валентином в наследстве неведомого декера.

Наследство было разнообразным. Несколько десятков программ на разных стадиях разработки, база данных НетПола -- сетевой полиции, с полсотни номеров кредитных карточек вместе с данными о владельцах, достаточными, чтобы производить платежи, пара сотен логинов и паролей к порносайтам, и что-то около ста тысяч писем.

-- А на что ему столько порнухи? -- удивился Сергей.

-- На обмен, -- ответил С'Гара, -- на них можно было выменять кое-что стоящее. Кстати, к НетПоловской базе есть программа -- сканер. Любопытно пошарить по городской сети.

Первым делом программа -- сканер попыталась обновить базу, но новой информации на ближайшем узле НетПола не было уже лет тридцать. Зато и в мэрии, и в полиции, и, вообще, во всех подключенных к серии компьютерах нашлось неимоверное количество дыр. Исключением из этого правила оказалась лишь два узла -- один, сообщивший о себе как "Публичная точка доступа АЭС Елены Гура", и другой, наотрез отказавшийся себя идентифицировать, и подключенный к подсети метрополитена.

Пока шло сканирование, Валентин и С'Гара изучали городские новости, зачитывая вслух некоторые заголовки.

"Таинственное исчезновение директора отдела озеленения."

-- Да? -- умехнулся Витек. -- Они только сейчас заметили? По-моему, весь отдел исчез лет десять назад!

"Аналитический обзор: слухи и факты о Центральном Мегаполисе."

-- Было б это лет тридцать назад, я побился бы о заклад, что статья скептическая, а завтра вечером нас подадут как сенсацию, -- произнес С'Гара.

-- Ты думаешь? -- недоверчиво просил Валентин.

-- Ну... Проигравший чистит победителю ботинки.

-- Давай... -- подал плечами С'Гара, -- кстати, у здешнего агентства новостей, согласно отчету сканера, есть пара дырок. Так что, материалы завтрашнего выпуска можно посмотреть уже сейчас.

Следующий вечерний выпуск оказалася на две трети сверстанным, а помечен как экстренный.

-- "Сенсация: разведгруппа из Центрального Мегаполиса в городе! Интервью с одним из бойцов отряда!" -- прочитал вслух С'Гара, -- кстати, интересно, с кем! А-а-а...

Катюха за прошедший день умудрилась обзавестись новой одеждой -- жилетом из искусственной кожи, такой же мини-юбкой с разрезом чуть ли не до пояса, туфлями на шпильках, ажурными колготками, перчатками, трусиками и каким-то подобием кепи -- все черное. Интервью сопровождалось фотографиями, на первой из которых Катюха была одета, на последней на ней остались только туфельки и одна перчатка.

-- Они это за форму приняли? -- пораженно спросил Серега.

-- А им не все равно? -- хмыкнул С'Гара, снимая ботинки. -- Фигурка что надо, раздевается охотно, говорит без умолку. Что еще надо? Вот ботинки, крем и щетка в прихожей.

-- Погоди, сейчас, -- ответил Валентин, -- тут оказывается, есть отдел международных новостей!

-- Да? И откуда у них новости? -- С'Гара был удивлен.

Источник новостей оказался простым до смешного. Программа с базой данных по именам, местностям и с базовым комплектом сюжетов выдавала новости в нужном количестве.

Искать в Сети было больше нечего. С'Гара принялся изучать нудные и однообразные полицейские отчеты, а Валентин отправился чистить ботинки.

Девушка-без-имени оторвалась от работы, когда почувствовала, что еще немного -- и глаза закроются сами. Пальца почти ничего уже не чувствовали, а под веки словно песку насыпали. Она взглянула на окно -- за окнами царила темнота. Закрыв и завязав все как следует, чтобы не наползли тараканы, она выключила свет и перебралась в комнату.

Кроме Глеба, спать, похоже, никто не собирался. Витек с Олегом увлеченно изучали содержимое книжных полок, Серега, Валентин и С'Гара устроились рядом с декой и что-то, видимо, отыскивали интересное для себя в местной сети, а может быть и в архиве. Мимоходом девушка отметила, что прежний обитатель квартиры, похоже, придерживался принципа "с пола не падает". Потому, что-то, что он, видимо, называл кроватью, представляло собой два квадратных метра толстого, сантиметров в тридцать толщиной, поролона, положенного прямо на пол. Там-то и устроилась компания с декой.

-- Сестренка, ты как, уже все? -- окликнул ее Олег, отрываясь от какого-то очередного тома.

-- Если бы, -- поморщилась Безымянная, протирая глаза. -- Там еще где-то с две трети осталось. Просто я сама уже никакая. У нас еще сегодня, или уже завтра?

-- Уже завтра, -- ответил Серега через несколько секунд. -- А точнее, четверть первого. У кого первая смена?

-- Ты уверен, что в этом сейчас есть смысл? -- ответил Валентин не отрываясь от экрана. -- Чать здесь не в лесу, а за запертой дверью. Кстати, я там, за вешалкой, нашел запасной ключ от входной двери.

-- В часовых здесь, по-моему, смысл есть, хоть в лесу, хоть здесь. -- Олег отложил книжку и переместился к Валентину. -- Лично я этому городу ни на ломаный грош не верю. Меньше, чем лесу с живым оружием. И уж гораздо меньше, чем морю. Да, хорошая новость: чайник работает, и фильтр для воды -- тоже. Чая, правда, нет, но у С'Гары есть трава.

За чаем (надо завтра испечь что-нибудь, отметила про себя Безымянная) разговор шел, в основном, о том, что увидели в городе те, кто ходил за едой.

-- С'Гара, а кто эти существа в два с половиной метра ростом? -- спросил Олег.

-- А! Это тролли, -- усмехнулся С'Гара, -- остатки федеральной программы "Рост и Сила". Роста и силы, как видишь, добились, а ума даже в ТЗ никто не требовал. Было их что-то около двух тысяч, а потом безумное время выделило их в отдельный вид.

-- А что это за время? И все эти виды, что, совсем недавно появились? -- Валентин, да и вся компания, был изумлен.

-- Это долгая история... В самом конце прошлого века по всему миру прошли антиправительственные выступления, многие правительства пали, а крупные корпорации вполне официально уравняли себя в правах с правительствами. И тут же занялись подготовкой к войне друг с другом. В самом начале нынешнего столетия была открыта магия. Впрочем. Некоторые говорят -- вернулась. Не знаю... В общем, летом 2005, не то Иран, не то Ирак, не то Израиль полил бинарным газом лабораторию боевой магии не то в Ираке, не то в Иране, не то в Израиле. Я слышал все шесть версий.
Из лаборатории что-то полезло, и некий неизвестный умник приказал полить все это напалмом. Самолет с грузом напалма упал рядом с лабораторией, и еще не разложившийся газ подогрели при магических артефактах, а потоками воздуха то, что получилось, размотало в атмосфере. Средства массовой информации убеждали, что это безвредно, и в самом начале, казалось, что это так оно и есть.
Я спрашивал... одного крупного мага, что там могло получиться... Ни до этого, ни после, я такой ругани не слышал. На английском, французском, немецком, русском, древнееврейском, халдейском и латыни. Потом он сказал, что военных нельзя подпускать к магии ближе, чем на световой год, а что получится -- знает разве что Господь, но и он предпочитает не задумываться об этом...
А приблизительно через месяц во всем мире началось безумие. То, что получилось... оно трансформировало людей в каком-то странном соответствии с их подсознанием. Причем, сначала трансформировалась психика, и только потом тело... Люди менялись, а им казалось, что меняется мир вокруг них. Некоторые животные тоже изменились.
Корпорации оказались удивительно стойкими образованиями. Они продержались еще лет десять, прежде чем рассыпались. Не скучные были годы, прямо скажу. Мне приходилось иметь дело с людьми, которые, например, здешнюю полицию перестреляли бы в одиночку за пару часов, просто из нелюбви к копам...
А человечество распалось на массу видов, разумных, и не очень. Большая часть корпоративных генетических проектов, к счастью, погибла. Только об одном проекте жалею -- это была часть проекта "Вальгалла", как и я, между прочим. Существа, которых делали как солдат, использовав в качестве генетической базы медведя. Большие как тролли, но, в отличие от троллей, умные. Троллей готовили как пушечное мясо, отарков -- как элитные части.
Потом, после Безумного Времени, лабораторию, где я содержался, разгромили. Я сумел бежать, а через полгода узнал, что через неделю после моего бегства эту часть проекта закрыли, а отарков -- списали.

-- Как постэмбриональные культуры, -- С'Гара был бледен, -- подлежат уничтожению путем кремирования.

-- Как -- постэмбриональные культуры? Они же разумные!

-- В корпоративной отчетности -- ПЭК. Разумность там не указывается. Корпораты. -- Последнее слово звучало смертельным оскорблением. -- А еще, месяц спустя, я своими руками списал того, кто поставил свою подпись на приказе о списании. Он, помнится, сначала обещал мне что-то, а потом громко кричал. Иногда мне кажется, что для его списания стоило использовать что-нибудь более высокотемпературное... Вообще, корпораты не любили слово "убить". "Решить проблему", "нейтрализовать" -- это запросто. А "убить" -- это грубо и незаконно. --
В глазах С'Гары полыхал яростный, темный огонь.

-- А какие еще были генетические проекты? -- спросил Олег, пытаясь сменить тему.

-- Я почти ничего про это не знаю, -- С'Гара, похоже, несколько отошел от воспоминаний о своем, -- говорят, был проект "амазонки" -- этакие мастерицы на все руки, ноги и прочие органы. Впрочем, на улице в то время о чем только не говорили... Не удивлюсь, если это чья-то байка. Хотя уж больно пикси на них похожи...

-- Это-то еще что за живность? -- в голосе и облике девушки-без-имени не было особого удивления. Она услышала незнакомое название и хотела получить более подробную информацию.

-- Как это выглядит? -- присоединился к вопросу Безымянной Олег.

-- Вряд ли вам понравится, -- поморщился С'Гара, и этот жест чем-то неуловимо напомнил оскал, -- мастерицы иллюзий. А без иллюзий -- нечто среднее между человеком и кошкой. В свое время мне неоднократно приходилось отстреливать подобных тварей. Между прочим, ядовитые. Других хьюменов расценивают как охотничью дичь, в голодные годы и друг дружкой не брезгуют. Так что вот вам всем еще одна причина смотреть в оба и доверять только тем, кого хорошо знаешь. Я не удивлюсь, если они заселили здешнее метро. К тому же и компьютер там ведет себя подозрительно.

-- Кстати, а вы знаете, сколько сейчас натикало? -- вдруг подал голос Серега. -- Скоро три часа ночи. Самому-то мне все равно, я могу и днем отоспаться, а всех остальных такая возможность не касается, к тому же я не я буду, если с утра сюда никто не припрется.

-- Действительно, давайте закругляться, -- поддержали его Витек и Безымянная.

-- ... А со вчерашней ночи он в городе. Сначала я подумала, что ему лет пятнадцать. Знаешь, поговорить с девушкой хочется, а что сказать -- непонятно. Но... он как-то не так молчит. Попробуй его вызвать!

-- Эй! Ты что не отвечаешь? С тобой все в порядке?

Валентин проснулся как от удара. Он некоторое время силился вспомнить свой сон, но не смог, а тихо пошел на кухню -- попить чаю.

-- Мужчина лет 20-25. И... не могу понять, не то контужен, не то накачан наркотиками. В общем, он не в порядке. Попробуй выяснить, не пропадал ли кто из наших, а я пойду к альвам, они дадут отряд. Пойдем и разберемся...

-- Андрей, к пулемету! -- не своим голосом заорал Олег, перекатываясь к окну.

-- Ты что? -- Спросил Серега, протирая глаза, -- к какому пулемету?

-- Приснилось... -- Проворчал Олег, -- приглючится же такое... И какой идиот в такую рань сирену врубил?

-- Сейчас полдвенадцатого, -- негромко ответил С'Гара, -- а сирены -- это машины у подъезда. Сейчас гости будут...

-- Это за нами? -- спросил Глеб, осматривая пулемет.

-- Скорее, к нам, -- С'Гара, судя по голосу, старался сбросить суточный запас ехидства, -- это, как я вижу, большая людь. Так называемые отцы города. Надежда, и до некоторой степени опора здешней, с позволения сказать, демократии.

-- Мы поучаствуем в предвыборной компании. Когда люди делать нечего, они политикой занимаются. А, поскольку люди в городе перманентно делать нечего, у них постоянно какие-нибудь выборы.

-- Для хьюмена, избегающего городов люди, ты подозрительно хорошо знаешь их обычаи, -- подпустил шпильку Олег.

-- Я потому их и избегаю, что обычаи знаю, -- ответил С'Гара меланхолически.

"Отцы города" -- десятка полтора пузатых мужчин в возрасте лет пятидесяти, в сопровождении нескольких охранников, заняли, казалось все место в квартире, от пола до потолка. Они принесли с собой запах пота и перегара. Один из них, назвавшийся представителем "Партии Христианского Возрождения", был мрачен, как бывает мрачен человек, не похмелившийся после трехдневного запоя. Впрочем, внешний вид доброй половины "отцов" наводил на мысль о бессонной ночи и посредственной возне. В названиях партий, кстати, удивительно часто встретилось слово "Возрождение". "Партия рабочего возрождения", "Партия духовного возрождения" и "Партия нового возрождения" с некоторой неприязнью смотрели на представителя "общественного движения "Возрождение"", словно не могли простить ему лаконичность названия.

Особняком держался хмурый субъект в камуфляже, аксельбантах и почему-то галстуке -- бабочке, назвавшийся представителем "Союза национальной мести". Он был горд и молчалив, однако именно он первым оказался около Безымянной, отпустил комплимент насчет ее фигуры и раскованности и вложил ей в руку свою визитку.

Буравя его ненавидящим взглядом, остальные последовали его примеру, и даже один из охранников шепнул ей на ухо, что он на службе только до пяти.

С'Гара, перехватив взгляд Безымянной, со всей энергией принялся выдавливать "отцов города", пообещав, что свободная от несения служба часть отряда сопроводит их, и уже почти все гости покинули квартиру, когда возле Безымянной каким-то непонятным образом появился, словно из воздуха сконденсировался, благообразного вида седенький, бородатый дедок с массивным крестом на еще более массивном пузе.

Помахав в разные стороны крестом и произнеся что-то о духовности, возрождении и объединении, он шепотом поведал Безымянной, что хотел бы обсудить с ней мотивы ее поведения например, сегодня или завтра, после восьми вечера. Безымянная, за время общения с "отцами города", начисто утратившая чувство юмора, уже прикидывала, куда бы врезать побольнее, когда м увел и его.

-- Олег, пойдем поучаствуем в общественной жизни, -- фыркнул он, закрыв дверь и вдруг обрати внимание на Безымянную.

Девушку буквально трясло от сдерживаемой ярости.

-- Успокойся, -- С'Гара подошел к ней, коснулся ладонями ее висков и вдруг, неожиданно для себя, поцеловал в лоб. Безымянная судорожно обняла С'Гару, но секунду спустя расслабилась, прижалась к его плечу и всхлипнула.

-- Так бы и поубивала всех, -- произнесла она дрожащим голосом, -- смотрят как раздевают!

-- Да они же тебя перепутали, -- успокоил ее С'Гара.

-- С кем? С Катюхой? -- в голосе Безымянной вдруг не осталось ничего, кроме удивления.

Олег фыркнул, зажимая себя рукой рот. Серега в комнате секунду сдерживался, потом захохотал в голос, и секунду спустя все семеро буквально покатывались со смеху.

С'Гара потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя.

-- Так, -- сказал он перекрывая смех, -- Олег, пошли, а то сейчас по второму заходу гости вернутся.

Это подействовало. За время спуска Олег даже сумел отдышаться. С'Гара был уже непробиваемо строг и официален.

В машине, как ни странно, даже свежевыкрашенной, с ними сидел "Союз национальной мести". Он озабоченно посмотрел, как Олег и С'Гара устраиваются и закрывают дверь, выдержал паузу и спросил:

-- Не менее двух недель, но дисциплину тем более нужно поддерживать.

-- Как вы это точно сказали! Дисциплину! Как прекрасно видеть, что не все еще забыли основное человеческой достоинство. Дисциплина и подчинение. Вождь во главе нации, пекущийся о национальных интересах, и нация, в едином порыве идущая за Вождем!
С чего начались нынешние несчастья?
С того, что перестали заботиться о чистоте крови! Спаривались с кем попало, без всякого контроля, наплодили выродков не-пойми-какой нации, а потом?
Потом появились мутанты! И что мы теперь имеем?
Мутанты обложили город, они разрушили все вокруг, устраивают засады, похищают людей для своих сатанинских ритуалов!

Олег почувствовал, что если не скажет чего-нибудь, то рассмеется в голос.

-- А в подъездах, извините, гадят тоже мутанты?

-- Если смотреть в корень, да! Пусть не они сами, но их пособники! Люди, забывшие о голосе крови, о дисциплине, об ответственности перед нацией!
Но я твердо верю, что все еще переменится! Люди вспомнят, что такое Честь, Достоинство, Дисциплина, Нация! Мы каленым железом выжжем проклятых мутантов и их выродков -- пособников! Если потребуется, мы применим термоядерное оружие, спалили до основания их леса и сравняем горы с землей! На месте их логовищ остается лишь спеченная земля, очищенная огнем, и человечество вздохнет свободно!
Они -- слуги хаоса, наследники мирового заговора, но мы -- наследники Великих Идей, провозвестники Мирового Порядка! Мы победим, даже если для этого нам придется идти по колено в крови!

Олег слушал его и думал, а брал ли этот человек хотя раз в руки боевое оружие? Видел ли хоть раз кровь и смерть? Или, как несчетное множество подобных ему существ, надеется, что не ему придется убивать и умирать?

Словно в ответ на его мысли, "Союз национальной мести" принялся рассказывать об операции, которой, якобы, руководил. Олегу удалось замаскировать смех под приступы кашля, но "союзник", увлеченно рассказывавший об атаке в лоб укрепленной позиции мутантов, причем пехота и танки шли по "почти вертикальной стене", как о чуде тактики, не заметил бы, наверное, и хохота. Поразглагольствовав еще немного, "союзник" решил, по-видимому, сделать передышку. Воспользовавшись моментом, Олег взглянул в окно машины, мимоходом подумав, как это С'Гара ухитряется, слыша все это, сохранять на лице непробиваемо -- бесстрастное выражение.

За окном машины проползал город. В данный момент машина ехала вдоль набережной. Судя по забетонированному руслу, когда-то здесь протекала широкая река. Теперь по дну неприкаянно извивалась от берега к берегу, сочилась струйка жидкости, в самых широких местах разливавшаяся метра на три, и наводившая на мысль о прохудившейся канализации. На воду, во всяком случае, жидкость походила довольно слабо.

Через пару минут машина свернула с набережной. На повороте торчал покосившийся указатель входа в метро. Сам вход был тщательно завален бетонными блоками и мотками колючки. При свете дня город выглядел еще менее привлекательно, чем в темноте. Весь он был какой-то обшарпанный, обветшавший. Чего в нем хватало с избытком, кроме грязи и мусора, так это рекламы самого что ни на есть третьего сорта. Да еще, пожалуй, надписей на стенах.

Почти все рекламные щиты были выполнены в одном и том же стиле: на фоне рекламируемой продукции стояла, сидела или летала девица в белье. Да и надписи на стенах (местами чуть ли не в три слоя) состояли в лучшем случае из десятка разных слов.

Поначалу казалось, что в городе царит бурная растительность -- народ активно мельтешил туда -- сюда, словно муравьи в муравейнике. А через несколько секунд создавалось впечатление, что все просто забыли, куда идут.

Машины остановились у небольшой, но довольно замусоренной площади, позади грузовика - трибуны.

Через несколько минут люди на площади основательно прибыло, и "отцы города" стали один за другим подниматься на трибуну.

Первым шел представитель "Партии христианского возрождения". Похоже, каждый шаг давался ему с трудом. Когда он начал говорить, обнаружилось, что между словами он делает паузы, доходящие до двух секунд, и очень упирает на букву "в", так, что получалось у него что-то вроде "Ввернем. Ввеличие. Человвечеству".

-- Именно "ввернем"? -- шепотом спросил Олег у С'Гары.

-- Прекрати, -- ответил тот, -- видишь, в большую людь вышел, а пить не научился. Пожалеть надо...

"Христианское возрождение" выдохлось через каких-то полчаса и уступил место "Партии духовного возрождения". Тот был в заметно лучшей форме и Олег понадеялся услышать что-нибудь интересное.

"Духовность", "единство" и "возрождение" встречались чуть ли не в каждой третьей фразе, переплетаясь с руганью в адрес "Мутантов и их пособников". Олег с трудом сдерживал зевоту, но вдруг обратил внимание на то. что С'Гара вслушивается с неподдельным интересом.

-- Что здесь интересного? -- шепотом спросил Олег.

Речи представителей других партий мало чем отличались от речей тех, кто говорил перед ними. Все те же лозунги и все та же ругань в адрес каких-то мутантов, от которых, якобы, совсем нет житья, а, до кучи, и в адрес партий, которые, вроде бы, являлись оппозиционными. Чем они все отличались одна от другой, исключая названия, Олег так и не уловил.

Он уже начал было припоминать старые институтские навыки спать на лекции с открытыми глазами, когда на трибуну вылез давешний дедок с крестом на пузе. Толпа люди на площади забормотала громче и заволновалась. Олег стряхнул с себя сонную одурь и прислушался.

-- Братья и сестры мои! -- Начал дедок каким-то пронзительно -- дребезжащим басом. Вроде бы и хорошо поставлен был голос этого оратора, но ощущение от него было как от пустой бочки, из-под бензина, громыхающей по булыжной мостовой. -- Возблагодарим Господа нашего! Не пропали втуне молитвы наши! Ибо послало федеральное правительство из Центрального Мегаполиса подмогу верным подданным своим!

Олег прислушался внимательнее. Это начинало становиться интересным. Местное же господне преподобие заливалось соловьем:

-- И да вернется золотой век к нам, смиренным чадам Господним! Сейчас к нам, в наш прекрасный город, через засады кровожадных мутантов, пробился разведотряд Центрального Мегаполиса, оплота Веры нашей, духовности, демократии и свобод! К нам придет армия! Правительство не забыло и не забудет верных подданных своих, аки Господь не забывает чад своих. Сейчас, когда против людей ведется необъявленная война, появление вооруженного отряда в военной форме знаменует неизбежную победу людей и восстановлении законного порядка, данного нам Господом нашим Иисусом Христом. Черная форма их не случайность, это волевой акт, свидетельство добровольного отказа от суетных удовольствий и забот ради высшей цели -- освобождения Человечества. Сегодня, когда Человечество поругано и унижено, а мутанты хозяйничают на нашей земле как хотят, они надели черную форму, как когда-то в старину воины -- монахи, шедшие в первых рядах в черных рясах, воодушевляя все войско. С армией и Господней помощью мы, люди, выбьем богопротивных язычников -- мутантов из-за Черной Грани, камня на камне не оставим от их логовищ! Да прибудет с нами Господь!

-- Чем-то мне это напоминает "вернуть гадов в лоно, предварительно хорошенько наказав!" -- шепнул Олег С'Гаре и вдруг между ними, как чертик на пружинке, выскочил "Союз национальной мести", источающий запах посредственного пива.

-- Как вы это тонко подметили! -- восхищенно произнес он, -- Именно вернуть, и обязательно хорошенько наказав! Мутанты ведь, в сущности, тоже люди, хотя и низших рас, забывшие о Долге и Дисциплине! Только соответствующее наказание и строжайший контроль вернет, если не им, то их потомкам, человеческий облик!

Договорить "союзник" не успел, потому что в этот момент, вынырнув откуда-то из толпы, к ним бойко подлетела, волоча на буксире обвешанного звуко- и видеозаписывающей аппаратурой тролля, девица с микрофоном, на лице которой толстый слой штукатурки давно уже всякие следы индивидуальности.

-- Я из агентства новостей, -- отрекомендовалась она, распространяя вокруг себя интенсивный дух жевательной резинки, -- Меня зовут Эльвира. Разрешите задать несколько вопросов для вечернего выпуска новостей?

-- Да, разумеется, -- вальяжно произнес С'Гара, изобразив на лице вполне правдоподобную улыбку.

-- Откровенно говоря, я его еще не успел разглядеть. Мы меньше двух суток в городе, и у всех нас масса неотложных дел. Хотя я уверен, что здесь найдется, на что посмотреть.

-- Судя по кокетливой улыбке, Эльвира не то приняла последнюю фразу на свой счет, не то просто отработала дежурную комбинацию.

-- Достаточно. В группе тяжелораненый. К счастью, только один. Hередко бывало и потяжелее.

-- В этот раз в основном были ловушки. Честно говоря, и их вполне хватило.

-- Думаю, проще вспомнить, с кем мне не приходилось воевать.

-- У меня нет полномочий сообщать посторонним состав и маршрут отряда.

-- Все-таки, я надеюсь на более подробный рассказ. Может быть, мы продолжим нашу беседу в баре неподалеку?

С'Гара неожиданно легко согласился. Шепнув что-то отирающемуся рядом то ли "Партии рабочего возрождения" то ли "Союзу возрождения Отечества", Олег не разобрал, С'Гара двинулся вслед за журналисткой, а Олег с ними.

С улицы на улицу, с площади на площадь... Олегу планировка города показалась похожей на срез муравейника. Заблудиться здесь тому, кто не был знаком с городов, можно было в два счета. Узкие улицы извивались словно клубок червяков с похмелья, а половина домов казалась нежилой, по крайней мере, окна были заколочены, а на закрывавшихся окна щитах красовалась масса плакатов и плакатиков. Особенно эффектно, по мнению Олега, выглядел плакатик ярко-пунцового цвета, взывавший "Голосуйте за чистый Город!" Буквы на плакатике были белые, а налеплен он был на борт помятого автобуса, брошенного и растащенного неведомо когда, воткнувшегося радиатором в здоровенный, переполненный и опрокинутый мусорный бак. Самым свежим из всего этого был плакатик. Больше на улицах смотреть было не на что, они были похожи одна на другую до неразличимости. От нечего делать, Олег начал разглядывать бредущего за журналисткой тролля. Это было громоздкое, нескладное существо, почти на голову выше Олега. Куча аппаратуры смотрелась на нем почти что связкой брелков. А когда приходилось останавливаться, то казалось, что он становился еще больше, чем в движении. В целом же он напоминал, со своей ушедшей в широченные плечи головой и руками почти до колен, помесь "снежного человека" в описаниях криптозоологов с обыкновенным подзаборным гопником. От "снежного человека" его отличало, в основном, меньшее количество шерсти, да наличие одежды.

Минут через двадцать обнаружился бар, куда двигалась журналистка. Располагался он когда-то в полуподвале, а теперь уже можно было сказать, что в подвале древнего трехэтажного дома, вросшего в землю как раз по подоконники окон первого этажа. Все верхние окна в этом доме были заколочены, впрочем, кто-то на окне, выходящем на боковую улицу, успел оторвать закрывавший его железный лист. За домом видна была крыша церкви, на кресте уже что-то висело. Что Олег не рассмотрел.

Над барной дверью красовалась грязная и потрепанная надпись "Храни тебя, Боже". Когда журналистка взялась за ручку двери, за домом послышался вопль в мегафон: "Чтоб вы передохли проклятые!" -- и пара выстрелов из дробовика. Тролль истово перекрестился. Олег посмотрел наверх -- над церковным крестом с воплями кружилась стая галок, по которым кто-то лупил из дробовика с церковного двора.

Табличка на двери гласила, что в баре предлагается роскошный выбор блюд и напитков, а полюбоваться эротик-шоу можно с 21 часа, а по пятницам с 21.30.

Внутри бар оказался довольно большим и очень грязным. Дыб махры с прожилками посредственной марихуаны, казалось, можно резать ножом. В середине зала выдавался помост с шестом, время от времени по нему елозил луч прожектора. Из динамиков бухало что-то неразборчивое.

Они устроились в дальнем углу зала. Эльвира предложила выбирать, сказав, что агентство угощает.

Им принесли довольно терпимое пиво и сэндвичи, на вид даже съедобные.

Себе Эльвира заказала высокий бокал с ядовито-зеленой жидкостью, а тролль выбрал здоровую кружку, судя по запаху, с самым дешевым пивом.

Перехватив взгляд С'Гары, Олег рассказал старую армейскую байку. Эльвира смеялась, на секунду даже показавшись Олегу вполне нормальной девчонкой, и даже тролль хихикнул. Олег продолжал, Эльвира записывала, постепенно начиная строить глазки.

Глядя на то, как Эльвира "случайно" задирает себе юбку, Олег вдруг понял, почему людь вызывает у С'Гары такую брезгливость. Все, что делалось вокруг, было до одури похоже на плохой любительский спектакль -- все слова совпадают с текстом и жесты -- те, что в ремарках, но ни капли души не вкладывают в них актеры.

Принято раз в сколько-то лет собираться и говорить бессмысленные фразы -- собираются и говорят. Принято строить глазки -- и строят. Но, что бы ни делали -- словно принудительную работу.

От этих мыслей Олега пробило на рассказ о том, чего он терпеть не мог вспоминать -- о том, как их прижали вечером в ущелье, и час спустя от усиленного взвода осталось меньше десяти человек.

Рассказ произвел впечатление. Эльвира ахала и охала, не забывая предоставлять Олегу обзор своего бюста, тролль несколько побледнел, и даже С'Гара помрачнел, задумавшись о чем-то.

Внезапно он стойки донеслись крики. С'Гара как-то весь подобрался и, мгновенно выхватив из-за пазухи пистолет, кинулся к стойке.

Где-то позади него с неподдельным испугом взвизгнула Эльвира, но это было неважно. Правило "делай как старший" Олег усвоил давно и на совесть.

У стойки бок о бок стояли Глеб и Безымянная, оба с пистолетами наизготовку. У ног девушки лежал скорчившись человек, похоже, живой. К двери пятился бормоча нечто вроде "А я что? Я ничего..." тролль, видимо, работавший в заведении вышибалой.

-- Что случилось? -- Спросил С'Гара, пряча пистолет в кобуру. -- И что вас сюда занесло?

Вдруг он обернулся и с поразительной скоростью пригнул к земле видеокамеру подбежавшего тролля.

-- Я категорически запрещаю снимать! -- рявкнул он, и тролль отступил на шаг.

-- По какому праву? -- вызывающе спросила подбежавшая Эльвира.

-- Мое право, -- сухо ответил С'Гара, -- всегда у меня в кобуре и заряжено. Предъявить?

-- Это произвол! -- Голос Эльвиры был уже далеко не таким уверенным. -- Я буду жаловаться в полицию!

-- И все же, что случилось и как вас туда занесло? -- спросил С'Гара на улице.

-- Понимаешь, -- виновато ответил Глеб, -- через полчаса после вашего ухода...

-- Через полчаса после ухода С'Гары и Олега в дверь позвонили. Валентин, подумав, что вернулся за чем-то С'Гара, открыл дверь.

-- За дверью оказалась Катюха, сонная, пахнущая спермой и перегаром, с засосом на шее. Она решительно оттолкнула Валентина и нетвердой походкой прошла в комнату.

-- Так, не обращая ни на кого внимания, она разделась догола, оглядела мутными глазами всю компанию, заявила:

-- Эх, вы, бойскауты! -- легла и уснула, накрывшись первым попавшимся спальником.

Несколько попыток ее растолкать ни к чему не привели -- Катюха вяло ругалась и мертвой хваткой держала спальник.

Безымянная провозилась на кухне еще с час, потом не выдержала и пошла в город, заявив, что надо купить соли. Глеб отправился с ней.

Еще около двух с половиной часов они болтались по городу, потом дождь, дурнопахнущий и довольно едкий, загнал их в первое попавшееся заведение.

Спустя пару минут к Безымянной подошел один из, судя по всему завсегдатаев заведения, и предложил пойти перепихнуться. Будучи посланным к черту, сказал "Да ладно тебе!" и потянул руки. Получив довольно увесистый шлепок по руке, заорал "Ах ты, стерва!" и попытался поймать девушку в захват.

Получив носком в щиколотку, коленом в пах и кулаком в солнечное сплетение, он повалился на колени, и девушка, вместо положенного добивающего, по позвоночнику, всего лишь стукнула нахала ребром ладони по шее.

За упавшего вступился тролль -- вышибала. На вставшего рядом с Безымянной Глеба он замахнулся и спросил:

-- Нет, -- ответил Глеб, вынимая пистолет, -- просто убью. У меня приказ -- в драки не ввязываться. Не убивать приказа нет.

-- Понятно, -- сказал С'Гара, -- придем на базу -- я Катюхе устрою концерт...

Концерт не получился. Катюха, проспав часа четыре, встала, приняла душ, оделась и ушла, оставив мокрое полотенце на полу в ванной.

-- Дела плохи, -- объявил С'Гара, собрав всех в комнате, -- хуже, чем я ожидал. В самом скором времени могут начаться погромы. Задерживаться нельзя. Думаю, дня через четыре Серега, выдержит хотя бы половину дневного перехода. Как только это будет возможно -- двинемся.
Пока -- дверь никому не открывать. В город выходить только по серьезной надобности, не менее, чем втроем, желательно, со мной.
Кстати, завтра у нас в программе знакомство с местной армией. Будет любопытно.

-- А с чего ты взял, что могут начаться погромы? -- вдруг задал вопрос Витек. -- Пока-то ведь вроде все тихо?

-- Когда у тебя во лбу дырка, искать стрелка поздно. Уровень агрессивности в городе высок даже для люди... Кроме того, как я понял, всем коммунальным хозяйством ведает автоматика. Уже лет тридцать. Значит, загнуться может в любую секунду. В общем, лишнего часа я здесь не проведу.

-- И что я дверь открывать пошел? -- удивленно спросил вдруг Валентин -- сам ведь тебе запасной ключ отдал. А гостей мне, вроде, ждать неоткуда...

-- Ерунда, -- ответил С'Гара, -- на сей раз обошлось. А другого раза ты не допустишь. Кстати, а что нового в вечернем выпуске новостей?

По сравнению с тем, что было накануне, выпуске изрядно изменился. Катюхина часть сократилась почти на четверть (фотографий это, естественно, не коснулось), а на первое место по объему вышел материал, сделанный на основе беседы с Олегом.

Впрочем, Олег с трудом узнал то, что получилось.

Все до единого анекдота и байки были, похоже, приняты за чистую монету, основательно перетасованы и разведены комментариями, в которых явно угадывался стиль "Союза национальной мести". Над комментариями к описанию боя, да и над самим описанием Олег и С'Гара смеялись до икоты. Даже Безымянная, ненавидевшая рассказы о войне в городе, оторвалась от готовки и пришла послушать особенно сочные цитаты.

-- Докладываю, господин генерал!
Объект сегодня провел несколько часов на предвыборном митинге. С ним был один человек...

-- Информация. Выводы. Вот что нужно вместо длинных отчетов. Мы выезжаем завтра на рассвете.

-- Достоверные данные: людям С'Гары запрещено вступать в драки. Женщина в отряде -- блестящая рукопашница. В группе -- один неходящий раненый, состояние неизвестно. Отец Петро перед проповедью провел час в агентстве новостей, закончил проповедь без четверти девять, на четверть часа раньше обычного, и пошел потом не в бар "Храни тебя Боже", а к себе. Он что-то нашел...

-- Доложил -- как весной в берлогу залег. Впрочем, насчет раненого... Ладно, враг в группе есть. Сообщать ничего не будем, они уже в вагоне. На месте разберутся, не маленькие.

-- Женщину выследить, заманить к нам и брать. Вшестером, рисковать нам нельзя. То, что у пострадавшего только ушибы, скорее говорит о дисциплине, чем о плохой подготовке. С сегодняшней ночи...

-- Господи наш, Иисусе Христе... -- Его преподобие отец Петр разбирал взятые в агентстве новостей сырые материалы вечернего выпуска, -- Ну почему им нужно было посылать с видеокамерой не человека, а этого глупого тролля? Вообще ничего не разобрать... Мало того, что темно и дым коромыслом, так еще и снято сверху вниз...

Отец Петр снова и снова просматривал те немногие кадры, на которых было заснято происходившее в баре "Храни тебя Боже", сравнивая их со снимками из предыдущего вечернего выпуска.

В вечерний выпуск новостей пошли кадры из очень хорошо исполненного стриптиза. Отец Петр начал было прокручивать запись по второму разу, но заставил себя остановиться.

В баре съемки были куда менее впечатляющи. Фигура в комбинезоне -- толком не понять, мужчина или женщина -- делала шаг назад и останавливалась в боевой стойке. Потом в кадре возникала рука и закрывала объектив. И все.

Что в отряде из Центрального Мегаполиса есть женщина, его преподобие знал. Но почему-то казалось, что на кадрах отснята не одна и та же женщина, а две разные. Пересмотреть снова. Еще раз. Дать максимальное увеличение на кадр... Есть! Оно! Та, что в баре -- не та, что исполняет стриптиз! И вообще, складывается впечатление, что из отряда -- та, что в черном комбинезоне, как и все остальные, а стриптизерша -- так, приблуда со стороны! Кроме того, та, что была в баре -- это та, что он видел днем на квартире, которую занял отряд. В этом выводе есть что-то исключительно важное...
Но что? Ладно, спать, и так почти до полуночи просидел. Утро вечера мудренее.

Проснулся его преподобие отец Петр от отвратительного ощущения, что кроме него в квартире кто-то есть. Открыл глаза. Подсвеченная панель часов показывала два с небольшим часа ночи. В темноте смутными темными тенями проступали очертания мебели. А на подоконнике, самым легкомысленным образом прислонившись к раме, сидел кто-то, по контурам похожий на городского хипа. Отец Петр перекрестился. Фигура не исчезла. Мгновенно подумалось: откуда в квартире мог взяться хиппи? Стекло, видимым образом, цело. Значит, не через окно. Деврь? Дверь стальная, без шума не откроешь, а кроме того, отец Петр отлично помнил, как запирал ее, когда пришел. Тем временем глаза привыкли к темноте и его преподобие увидел, что на полу у окна, рядом с незваным гостем, лежит автомат Калашникова, а ремень от него незваный гость обернул вокруг запястья.

-- Чего тебе надо? Что ты здесь делаешь? -- спросил осипшим голосом отец Петр, одной рукой нашаривая сенсор выключателя, а другой -- ружье за кроватью. Патрон, кажется, в патроннике...

-- Жду. -- Ответил спокойно незваный гость. Голос гостя был звонким, странно мелодичным.

В этот момент его преподобие нашарил сенсор. В бра зажглась в полнакала тусклая лампочка. В ее свете отец Петр увидел, что незваный гость походил на хипа только в темноте. Это было высокое, поразительно тонкое и худое существо, одетое в грубый свитер и джинсы, продранные на коленях. Лицо лишь отдаленно походило на человеческое, а из-под гривы мелко вьющихся черных волос с отстраненным интересом смотрели огромные глаза. Вдобавок, существо обладало почти черной кожей.

Каким-то могильным холодом обдала мысль: "Мутант!" Отец Петр выхватил ружье и, не целясь, навскидку выстрелил по тому, кто сидел на подоконнике. Грохот, звон разлетающихся вдребезги стекол, визг рикошетов... Промахнуться было сложно, его преподобие и незваного гостя разделяли всего каких-нибудь три метра.

Гость даже не пошевелился. И тут отец Петр вдруг понял: он не отбрасывает тени!

-- Господи наш, Иисусе Христе, -- отец Петр почувствовал, как волосы встают дыбом, -- Пресвятая Дева Мария, защити верного раба твоего... Сгинь, нечистая сила... Изыди, Сатана!..

-- И не подумаю, -- ответил гость, не двинувшись с места. -- Уйду, когда захочу. А что касается "защити" -- ты в них сам-то веришь?

Отец Петр хотел было заорать "Верую!", но под пристальным взглядом незнакомца издал только неопределенное "Хм...".

-- ... Кроме того, ты совершенно зря назвал меня Сатаной и нечистой силой. Когда-то я был таким же, как ты.

Только сейчас до его преподобия дошло, с кем, или, скорее, чем он разговаривает.

-- Так ты всего лишь галлюцинация, поганый мутант, -- заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал твердо, -- я не боюсь тебя, потому что ты все равно ничего мне сделать не сможешь!

-- Если быть точным, я пока ничего не собираюсь с тобой делать. А так... Я могу, например, свести тебя с ума, и тогда ты будешь обречен до скончания дней бродить по изнанке реальности в моем обществе. Я очень не хочу делать этого... А что касается мутанта... -- глаза гостя стали печальными. -- Я не в обиде. Меня часто так называли раньше.

-- А она у тебя есть? Я, с изнанки реальности, вижу мир иначе, чем ты... В любом случае, ни твоя душа, ни ты сам мне не нужны. Мне нужно твое молчание.

Обо всем, что ты узнаешь о компании. И о том, о чем догадаешься.

-- О какой... компании? -- Отец Петр попытался прикинуться ничего не знающим, думая про себя, что сейчас может быть и стоит сказать "да". А днем... Кто знает, авось днем призрак не сможет до него добраться...

-- О том, что недавно пришла в город. И не пытайся мне лгать. Ни днем, ни ночью ты от меня не спрячешься. И сделать мне ты ничего не сможешь. Сам подумай, что можно сделать мертвому? Мертвым все равно...

-- Затем, что раньше я служил тому, кто ведет сейчас группу. Есть вещи, которые не забываются.

-- Но кто ты сам такой-то, черт побери! -- не выдержал отец Петр. Его начинало раздражать спокойствие призрака.

-- Тебе так нужно знать мое имя? -- пожал плечами незваный гость. -- Ну что ж, погоды оно все равно не сделает. Меня звали Ихой Туисвета.

Где-то на задворках памяти отца Петра пробежала дурацкое ощущение, что где-то он уже видел это лицо и ему когда-то приходилось уже слышать это имя. Но вот когда и где? Впрочем, это может и до утра подождать... Но с призраком, похоже, можно договориться...

-- Но тогда между тобой и мной мало разницы, -- начал отец Петр, -- ты служишь своему командиру, аки я служу Господу нашему...

-- Не трепи языком. Ты служишь наполовину из страха, наполовину по привычке. В отличие от тебя, я -- не раб своего командира. Я просто очень перед ним виноват. -- Ихой помолчал немного, а потом вдруг спросил. -- Хочешь посмотреть на изнанку реальности?

-- Отец Петр размышлял пару секунд, потом почти неслышно сказал "Да".

-- Подойди сюда, -- Ихой бесшумно соскользнул с подоконника, освобождая место у кона, где из-за разбитых стекол тянуло холодным ночным воздухом.

Его преподобие отец Петр на подгибающихся от ужаса ногах подошел к окну, чтобы не сползти на пол, оперся руками о подоконник. Подоконник был холодным. Словно никого на нем только что не было. Рядом встал Ихой -- темная тень в ночи. Совсем близко отец Петр услышал его голос:

Отец Петр почувствовал вдруг холодное спокойствие, которому не было названия. Ритм завораживал.

-- Смотри теперь, -- снова услышал он голос Ихоя, -- Теперь ты смотришь моими глазами, ты увидишь то же, что вижу я.

Отец Петр посмотрел в окно. Сначала он увидел только темноту, подкрашенное засветкой небо, да силуэты небоскребов на нем. Некоторые казались целыми, темными глыбами выделяясь на фоне бледного неба, иные были полуразрушены, торчали покореженными обломками, а другие зияли решеткой выгоревших окон и сквозь них просвечивало небо. Вдруг его внимание привлекло неуловимое движение, скользящая тень. Приглядевшись, отец Петр увидел -- их было много, этих теней. Мимо нескончаемым беззвучным потоком шли тени, призраки живых существ. Люди. Звери. На земле и в воздухе, словно гравитация для них ничего не значила. Пешие. Верховые. Звери. Люди. Техника. Но все двигались одинаково беззвучно и быстро, молча, словно бы не замечая идущих рядом. Отец Петр снова почувствовал, как накатывает безотчетный ужас. Он видел, как сквозь тех, кто проходил перед ним, просвечивает небо и небоскребы, и чувствовал, что отец Петро исчезает куда -- то, а на его месте остается только голое, дрожащее существо, готовое выть от невыносимого ужаса. Существо, у которого и названия-то не было.

-- Что это? -- спросил он и не услышал своего голоса. -- Кто они такие? Куда они все идут и откуда?

-- Это те, кто были живущими-на-земле, -- услышал он в ответ. -- Эта дорога начинается нигде и ведет в никуда. Дикий Гон. Все когда-то живые. Здесь уже все равно. Правые и виноватые, друзья и враги, палачи и жертвы... Все здесь.

Отец Петр смотрел на идущие мимо него тени. Человек в потрепанной древней хламиде, с лицом. Показавшимся ему странно полу-знакомым. Незнакомая молодая женщина с ребенком н руках. Древняя старуха. Огромная грубошерстная собака. Подросток. Существо, лишь отчасти похоже на человека. Еще несколько таких же. Нелепая, шарообразная большая бескрылая птица. Прекрасные вороные кони, растаявшие в темноте прежде, чем он сумел их как следует разглядеть. Безобразная бронированная машина, мелькнувшая и исчезнувшая, словно ее и не было никогда. И вдруг...

-- Эльжбета! -- позвал отец Петр, увидев среди теней знакомое лицо. Он не мог ошибиться, эта тень не могла быть никем иным!

Тень молча, не оглядываясь, прошла мимо, посмотрев сквозь отца Петра, словно на этом месте вообще никого не было.

-- Как же это, -- растерянно пробормотал отец Петр, -- Эльжбета... Эльжбета из Кракова...

-- Мертвые редко когда помнят живых... -- прошелестел рядом голос. -- Видишь орка на "харлее" вон там, в толпе?

Его преподобие вдруг увидел. Это было до странности похожее на человека существо, крепко сбитый парень с монгольскими чертами лица, верхом на здоровенном черном мотоцикле.

При жизни его звали Уи-Уис, Маленькая Сова. Он был тем, кто убил меня. Хотя... Я не знаю, почему люди считают, что побеждает в итоге тот, кто переживает своего врага... Тогда победил все же я, потому что сумел пережить Уи-Унса на несколько минут.

-- Подумай. Подумай сам. Не мне отвечать на этот вопрос. Я всего лишь один с Бесконечной Дороги, а там нет ни правых, ни виноватых. Там уже все равно, все и для всех. -- В голосе Ихоя отцу Петру послышалась странная грусть. -- А теперь мне пора. Скоро уже рассвет. Помни -- мне нужно твое молчание...

Отец Петр обернулся к собеседнику -- там никого не было. Взглянул в окно -- ни намека на то, что Ихой назвал Диким Гоном. Только небо за разбитым стеклом становилось все светлее. Приближался рассвет. Его преподобие добрел до кровати, сел и глубоко задумался. Его не отпускало гнусное чувство, что что-то изменилось, словно явившийся ночью призрак сорвал с него одежду и оставил миру не его преподобие отца Петра, а только его самого, ничьего не мужа и никому не отца, никому не нужную, жалкую, дряхлую развалину. Он взглянул на висевшую на стене икону, ища покоя и утешения у знакомой вещи, но за таким знакомым ликом Христа ему почудилось другое лицо и другие глаза. Вместо покоя икона вызывала вновь пережитый ночью ужас и заставляла вспомнить последние слова призрака: "Помни, мне нужно твое молчание..."

На следующее утро С'Гаре пришлось нарушить собственное распоряжение и отправиться в город вдвоем с Олегом: Глеб, возвращаясь накануне из бара, углядел на помойке вполне ремонтируемый грузовичок повышенной проходимости -- маленький, на три четверти тонны. Забрав с собой Витька и Валентина, он с самого утра ушел заниматься ремонтом. Безымянная осталась с Серегой (он, кстати, неимоверно всех порадовал в то утро: поднялся на ноги и прошел в ванную. Оттуда вернулся тоже без посторонней помощи) и С'Гаре остался только Олег. И вдвоем они отправились в штаб расквартированного в городе полка. Во всяком случае, представитель "Традиционалистской фаланги народно-патриотического действия" накануне заявил именно так.

Штаб оказался расположен в непосредственной близости от бара "Храни тебя Боже". Впрочем, судя по расположению церкви, мэрии и полицейского участка, бар был вообще самым центром города.

Здание, занимаемое штабом, когда-то было офисным небоскребом. Теперь верхние этажи были заброшены, а у дверей стояло двое сонных парней в камуфляже и с винтовками, затворы в которых потемнели от ржавчины.

На втором этаже помещался оперативный отдел. Там к стене была приделана здоровая крупномасштабная карта города и окрестностей. Судя по карте, полк держал круговую оборону, со всех стороны городу угрожали отряды мутантов, численностью примерно от взвода до батальона, а вокруг Еленигурской АЭС была аккуратно, с помощью двух булавок, нитки и карандаша, нарисована зона заражения. Сама АЭС была помечена как разрушенная.

Судя по тому, насколько эллипс был правильный (он не искривился ни по речной долине, ни по холмам), никто не дал себе труда замерить уровень радиации на местности.

Внимательное изучение карты Олегом и С'Гарой подвигло командира полка, внушительного вида офицера с огромным количеством медалей, на рассказ об оперативных планах.

Планы оказались внушительными. Битых два часа полковник, освежаясь пивом, рассказывал о массированных воздушных ударах, о танковых клиньях, время от времени его даже заносило на применение ОМП.

-- Весьма интересно, -- одобрительно заметил С'Гара, когда полковник истощил запасы пива и красноречия, -- А какими силами вы реально располагаете?

-- В городе развернут мотострелковый полк усиленного состава, -- гордо ответил полковник, -- а при наличии снаряжения мы готовы развернуть на его базе дивизию. То, что развернуто сейчас -- элита!

Олег вспомнил выправку и оружие часовых, взглянул еще раз на полковничье пузо (оно, пожалуй, уступало пузу попа, но незначительно) и подумал, что ежели это элита, то каковы же тогда резервисты, но вслух ничего не сказал.

-- А давайте устроим внеочередную проверку! -- внезапно осенило полковника, и через четверть часа полковник со своим адъютантом, С'Гара и Олег уже катили куда-то к окраине города.

Судя по расстоянию, полк располагался где-то у самого перехода города в свалку.

Сквозь зеленую краску на воротах проступала ржавчина. Одна из створок ворот, открытая на треть, покосилась и ушла в асфальт. Вторую минут через пять открыли.

Казармы, даже на фоне города, выглядели запущено. Когда-то здесь, похоже, действительно размещался полк, но один из корпусов был заброшен, другой - наполовину развалился. Около него возилось несколько человек.

-- Недавно мутанты осуществили диверсию, -- заявил полковник, -- ведутся аварийно-восстановительные работы.

На взгляд Олега и судя по двум молодым деревцам, пробившимся на осыпи, "диверсия" была осуществлена никак не меньше, пяти лет назад. Аварийно-восстановительные же работы более всего походили на растаскивание остатков мебели.

То, что без видимых признаков какой-либо деятельности болталось по казармам, на элитные войска было похоже довольно слабо. Для характеристики этих "войск" лучше всего походило слово "сброд". Нечто в засаленном камуфляже, с прилипшими к нижней губе окурками, вяло режущееся в карты и кроющее друг дружку последними словами почем зря, было похоже не столько на солдат, сколько не то на шабашников, не то на бомжей, не то на давешнюю гопоту с минометом, которую так хорошо успокоили Серега с Безымянной. Кроме этих представителей местной фауны, здесь же болтались несколько неизвестно зачем забредших сюда троллей. Один из них сосредоточенно что-то жевал, а еще два или три устроили охоту на мух с помощью трубочек и жеваной бумаги. А довершало картину пять или шесть особей женского пола, словно прямиком возникших с какого-нибудь вокзала после восьми вечера. Пожалуй, только в их отношении было однозначно ясно, что они здесь делают.

За казармами располагались ангары с боевой техникой.

То, что было в этих ангарах, живо напомнило Олегу кладбище танкового музея. Там стояло с полсотни экземпляров разношерстной бронетехники, которая, с первого же взгляда было ясно, годилась только на металлолом. Залитые толстым, неравномерным слоем какой-то ядовито-желтой дряни, смахивавшей на заводскую грунтовку, машины стояли на просевшем под их весом бетонном полу, иные уткнувшись в тот же пол хоботами орудий и были разукомплектованы полностью. Под некоторыми из них стояли лужи ржавой воды, по ним прыгали солнечные зайчики, пробившиеся сквозь дырявые крыши, и ясно было, что даже на буксире невозможно вывести эту технику из ангаров.

Авиацию представили затолканные под навес и раздетые до каркаса два вертолета. Даже приблизительно невозможно было определить, что это были за модели. А на площадке перед навесом стояло нечто, что Олег определил как какую-то модификацию сверхдальнобойного орудия. На гусеничном шасси были водружены здоровенные гидравлические приводы, поддерживающие массивный ствол длиной метров в десять. Так и казалось, что ствол сейчас перевесит и ткнется своим концом в землю, задрав гусеницы на всеобщее обозрение. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что все, что можно было снять, с этого агрегата свинчено и снято, на стволе и лафете ржавчина проела такие раковины, что еще чуть-чуть и в них спокойно уляжется кулак, со ствола свисали какие-то желто-бурые потеки и сосули, наводящие на мысль о давно не чищеном общественном сортире, а гусеницы намертво приржавели к каткам и продавили бетонное основание так, что все сооружение давно уже покоилось на брюхе.

-- Техника на профилактике после рейда, -- уверенно произнес полковник, -- через неделю будет в полной готовности.

-- Что ж, -- ответил С'Гара, -- это было весьма поучительно. Давно не видел ничего подобного.

Полковник, сияющий от восторга, отвез их обратно к штабу.

-- Да, -- удивленно произнес Олег, когда они отошли от штаба, -- Я думал, большего бардака чем там, где я служил, не бывает.

-- Бывает, -- улыбнулся С'Гара, -- впрочем, даже для люди здешняя армия выглядит поразительно...

-- Хорошо, что Глеб всего этого не видел... Есть у меня мысль, что за состояние здешней техники он бы тут всех просто поубивал...

Тем временем Безымянная разглядывала содержимое стеллажей в комнате. За все время пребывания отряда в городе, у нее чуть ли не в первый раз обнаружилось ничем не занятое время, иона искала, чем бы его занять. На одной из нижних полок угнездилась стереосистема. Стереосистема была вполне живая, девушка-без-имени это знала. Не далее как вчера вечером Глеб вытряхнул из нее обосновавшуюся было там тараканью деревню. На полке под стереосистемой расположилась порядочных размеров коллекция аудиозаписей. Безымянной вдруг захотелось нарушить установившуюся в квартире тишину. В лесу, в горах, где угодно на воле она редко вспоминала про человеческую музыку, почти всегда предпочитала голоса окружающего мира. Ее никогда не пугала его тишина. Но тишина полумертвого города ее угнетала. Спросив Серегу и получив подтверждение, она поставила первую попавшуюся под руку запись.

-- Что это за вещь? -- спросил через минуту Серега, -- это Pink Floyd, на что угодно спорю, но ни разу этой вещи не слышал...

Может что-то малоизвестное? -- неуверенно спросила Безымянная. -- Хотя для малоизвестной музыка очень уж хороша...

Ничего себе -- "малоизвестная"! -- Удивилась она. -- Восьмикратно платиновый диск, Гран-При Московского Фестиваля рок-музыки 1975 года... Да, интересный здесь мир... И это -- Pink Floyd, The World Torn Apart [2] -- Мир разорван... Или -- Разорванный мир... в общем, не переведу ...

Чем-то оно на "Стенку"похоже, -- отозвался Серега, -- дай-ка я видеозапись погляжу...

И действительно, несколько минут спустя Серега обнаружил диск с видеозаписью. Видеопроектор в стереосистеме работал, и на огромном экране под знакомо-незнакомую музыку побежали кадры хроники.

The World Tearing Apart оказался и похож, и не похож на "Стенку".

Похож -- той же захватывающей музыкой и великолепными съемками, поразительной мультипликацией и рассказом о том, как разрывается на части под грузом человеческой черствости, глупости и несчастья такой красивый и вроде бы прочный мир...

Но незнакома была дорога без конца, проходящая через этот мир. Вначале едва заметная, так, неизвестно откуда возникшая тропа, но человеческие поступки добавляли к ней все новые и новые следы, с ней сливались все новые и новые тропы. Где конец у этой дороги? И странен был конец. Из рассыпавшихся осколков мог собраться новый мир, но -- мир, а не обломки. Но этот, не похожий на прежний -- мир, не для того, кто идет по дороге без конца. Хоть он и помог миру собраться вновь. Потому что кто-то должен идти, чтобы прошедшее не могло повториться снова. Странная горечь звучала в концовке, и Серега с Безымянной сначала даже не обратили внимания на то, что имя того, кто шел по бесконечной дороге, им хорошо знакомо. До них это дошло только через пару минут после того, как вещь закончилась.

-- Интересно, при чем здесь С'Гара? -- в том, как сказала это девушка -- без-имени звучал полувопрос -- полуутверждение.

-- Не знаю, -- пожал плечами Серега. -- Скорее просто совпадение. А что здесь еще из фильмов?

Серега принялся разбирать коробки и вскоре остановился на знакомом имени и названии.

-- Александр Галич, -- изумленно прочитал он, -- "Размышления о бегунах на длинные дистанции". Хм, фильм... Интересно... -- И, перевернув коробку, прочитал на обороте:

Я часто спрашиваю себя -- если бы Система не рухнула со смертью Сталина и мир разделило бы противостояние сверхдержав, со всеми атрибутами постоянной подготовки к войне, нашел бы я в себе силы говорить то, что говорю сейчас?

Все мои фильмы, в какой-то мере, отвечают на этот вопрос. В "Размышлениях" я попытался показать, какими разными путями идет человек к своей гражданской позиции, как из сознания права на свой голос черпает силу и остается собой даже тогда, когда внешние обстоятельства, кажется, непреодолимы.

Фильм оказался тяжелым, пожалуй, даже тяжелее "Разорванного мира". Серега чувствовал себя совершенно разбитым, да и Безымянной было не по себе.

Чтобы отвлечься немного, девушка пошла на кухню, возни с крупой оказалось премного, а Серега принялся разрабатывать ногу, чем и скоротал время до возвращения С'Гары и Олега.

Почти одновременно с ними вернулись и остальные.

Глеб был по уши вымазан в масле и ржавчине, но клятвенно уверял, что к завтрашнему вечеру машина будет на ходу и километров, двести пройдет -- мастерской нет, и массы необходимых деталей взять неоткуда, заменять приходится "соплями".

-- Это хорошо, -- сказал С'Гара, если завтра машина будет на ходу, послезавтрашний день отдыхаем, вечером устраиваем небольшую демонстрацию для большой люди, а через два дня до рассвета снимаемся и уходим.
АЭС здешняя, похоже, цела, но туда людь хотя бы не сразу сунется.

-- Сомневаюсь, -- фыркнул С'Гара, -- разве что вдруг поумнеют, или, что вероятнее, настоящий отряд из центрального мегаполиса явится.

-- Миф. Эдакая легенда местного образца о Вечном Неразрушимом Городе. А что послужило основой... Это, скорее всего, Большая Варшава, хотя может быть и Большая Прага. Не исключено, что Большой Берлин или, что вероятнее, Большая Москва.

-- А оттуда ничего явиться не может? -- подал голос Витек.

-- Очень сомневаюсь. По крайней мере, в Большой Праге десять лет назад творилось примерно то же самое, что сейчас здесь, так что это отпадает. Большой Берлин... Ну, думаю, что радиация там сейчас снизилась до нормы, но вряд ли там кто-нибудь живет или будет жить в ближайшем будущем. В Большой Варшаве ничего нет, кроме колонии танков, пожалуй, самой большой на весь континент. А Большая Москва... Три года назад я даже заходил на ее окраины. Она представляет собой на сегодняшний день огромное, на несколько сотен квадратных километров, заболоченное озеро с островами, населенное живым оружием. Добраться до центра не стоит и пытаться, но к северо-западу от города есть место, откуда центр можно видеть. Я был там, смотрел. Стены тамошнего Кремля еще стоят, впрочем, кому какое дело до этого... В любом случае, появления кого-нибудь из тех мест можно не опасаться.

-- А ты уверен, что все учел? -- серьезно спросил Олег.

-- Не все, -- так же серьезно ответил С'Гара. -- По-моему, за нами следят пикси. Они не показываются мне на глаза, знают, или догадываются, что иллюзии их на меня не действуют.
Но они что-то планируют, а я не знаю, что.

-- Но если ты их не видел, почему ты считаешь, что они здесь?

-- Постэффекты от их иллюзий за два дня я встречал ... раз пять. И обрати внимание. Как старательно завалены входы в метро. Зря мы Катюху отпустили...

-- Я только сейчас понял -- если пикси ее возьмут, то расколют в несколько минут. Ладно, что сделано, то сделано. Да и как ее оставлять -- не связывать же? Вот, кстати, еще один повод убираться отсюда как можно быстрее. Займусь-ка и я завтра машиной...

Вечером следующего дня Безымянная сообщила стоявшим в очереди в ванную друзьям, что продукты разорены и упакованы, а Серега весь день понемногу разрабатывая колено и теперь спит, как убитый. Судя по всему, уже завтра он вполне сможет ходить.

Глеб, грязный, но довольный, ответил, что это замечательно, а машина на ходу. Подвеска барахлит, но без инструментов и материалов ничего лучшего все равно не получится.

И бензина С'Гара раздобыл с полсотни метров.

Весь следующий день отряд наслаждался отдыхом.

Около семи вечера С'Гара велел собирать вещи.

-- К девяти зайдем в "Храни тебя Боже", все, кроме Сереги -- кто с ним останется?

Витек вызвался первым. На улицах города ему было противнее, чем в квартире.

-- Хорошо. До одиннадцати мы в баре. Легенда -- Серегу прооперировали, он в безопасности, но в сознание придет нескоро. Отмечаем успех. Много не пить (все усмехнулись), держаться вместе. В одиннадцать уходим. В шесть подъем, в семь мы должны выйти из города.

В баре было шумно и душно. Прожектора крутились по помосту, на котором исполнялся стриптиз.

С'Гара сыпал шутками направо и налево, около него все время увивалось не менее полудюжины девиц, вокруг остальных, впрочем, тоже.

Мужчины к Безымянной подходить не рисковали, несколько девиц поглядывали на нее, шушукались и подмигивали, но близко подходить тоже не решались.

Катюха сидела в самом темном и неприметном углу и напряженно думала.

С одной стороны, в городе можно вполне себе устроиться. С'Гара постарался, и популярности у Катюхи было хоть отбавляй (впрочем, зачем отбавлять? Много ее не бывает!) С другой -- что-то подсказывало ей, что С'Гара представляет собой силу, эквивалента которой нет. И упускать такой шанс было бы непростительно глупо. Похоже, у него сейчас отличное настроение. Вот сейчас, пока он не выбрал себе девочку на ночь из этих дур...

-- Катюха подняла глаза. Перед ней стояла девушка, где-то на год младше Катюхи, очень изящная, с прекрасно уложенной косметикой. Чуть раскосые, но очень большие глаза придавали ей вид одновременно невинный и сексуальный.

Катюха даже удивилась своим мыслям. Сколько она себя помнила, к женщинам ее ни разу ни тянуло.

-- Я читала о вас в новостях... Вы такие смелые! Вы ведь не откажетесь мне помочь?

-- Я нашла заброшенный ход в метро, а там -- остатки магазинов! Я даже взяла оттуда косметику и белье, вот посмотрите!

Девушка подняла юбку. На ней были надеты очень простые телесного цвете трусики такого качества и покроя, что у Катюхи заныло внизу живота.

Это была работа настоящего дизайнера! Катюха не удержалась и потрогала. Безусловно, натуральный шелк!

В ответ на прикосновение девушка вздрогнула и чуть подалась к Катюхе. "Хм, -- подумала та, -- а правду говорят, что все в жизни надо попробовать!"

-- Вот... -- Неуверенно продолжила незнакомка, -- там такого много... Но там и крысы, а я крыс боюсь!

-- Подумаешь, крысы! -- усмехнулась Катюха. -- Парочку подстрелю, остальные разбегутся! -- И для пущей убедительности она похлопала себя по висящей на поясе кобуре.

И Катюха, не раздумывая, побежала за незнакомкой в полумрак, к неприметной двери в дальней стене бара.

"Вот повезло, так повезло, " -- думала Катюха, сжимая потную ладошку своей спутницы, -- "да будь у меня такое белье пару лет назад, я б в этот бардак не попала! Чтобы С'Гара выдержал, увидев перед собой меня, да в таком белье!"

Мысли ее прервались внезапно и бесцеремонно. Кто-то мертвой хваткой вцепился Катюхе в запястья, выворачивая руки, и рот, и нос ей зажали платком, намоченным в чем-то приторно-сладком. Катюха дернулась было, но в поддых ей ударили чем-то твердым, следующий удар пришелся в лоб, мир распался на сотни разноцветных осколков и погас.

Дым. Густой, клубящийся дым с мерзким сладковатым привкусом, от него слезятся глаза, в горло словно опилок сыпанули, а голова -- словно не доводилось спать две ночи кряду. Свет. Кому пришло в голову включать этот пульсирующий красный свет, от которого хочется прижаться к стене и взять наизготовку оружие? Безымянная старалась не глядеть на помост и дышать как можно реже. Ее вовсе не радовало здешнее веселье, ей очень хотелось, чтобы побыстрее наступила ночь и можно было отсюда убраться. Вонь. Помесь общепитовской столовой, овощехранилища и парфюмерной фабрики. Дым. Махра, пополам с марихуаной. Оглушительный гвалт, все стараются перекричать друг дружку, а все это перекрывается буханьем, визгом и завываниями из динамиков где-то под потолком, кажется, стены сейчас рухнут, не выдержав звукового давления. В дыму, подсвеченном пульсирующим красным светом, метались лучи прожекторов, а под ними возилась, галдела набравшаяся в помещение толпа, в сумраке казавшаяся единым, уродливым существом, со множеством размалеванных морд. Девушка -- без - имени поостереглась бы назвать это лицами. Морды, без тени мысли в глазах. Морды что-то пьющие. Морды жующие. Морды орущие, еще громче орут припрятанные где-то динамики. Ох, как же хочется найти их и отключить, желательно - раз и навсегда!

Безымянная казалась беззаботной, поддерживая игру своих друзей, а на душе у нее было мерзко и неспокойно. Постороннему показалось бы, что она занята содержимым своего бокала. На деле она наблюдала за происходящим, время от времени давая бессмысленные ответы на столь же бессмысленные вопросы. Хорошо, хоть руки к тянуть остерегаются, хотя взгляды такие, что чувствуешь себя как помоями облитая... На девиц на помосте Безымянная старалась не смотреть. Никогда подобный сорт живности не вызывал у нее ничего, кроме омерзения, сдобренного изрядной долей презрения. Она видела, как Олег разглядывает дергающуюся и извивающуюся на помосте живность, и ей хотелось сказать ему -- братишка, неужели тебе нравится эта дрянь? Это же дешевка, на которую пулю тратить жалко, потому что патрон стоит дороже! Та, которая действительно ценит и уважает себя, просто не будет заниматься подобными делами, а это -- как тухлое яйцо -- снаружи чисто и гладко, а внутри -- нос заткни. И цена им всем такая же. Но она молчала. Молчала, потому что давно поняла -- ее просто не поймут.

Или не будут слушать. Или сделают вид, что слушают, а потом, на манер шкодливого кота, все равно сделают по-своему и придут к ней жаловаться, когда вляпаются-таки в неприятности, о которых их, кстати, предупредили, по самые уши, так, что дальше некуда.

И эти увивающиеся вокруг компании девицы... Безымянной подспудно хотелось передушить их всех, она на собственном горьком опыте более чем хорошо знала подобную публику. На ее памяти братишка уже дважды успел попасть на такую вот живность. Оба раза последствия приходилось расхлебывать ей... Она взглянула на С'Гару -- ох, как же не вяжется смех и улыбка с ледяными глазами... Камень и лед... Темный янтарь под слоем ледяной воды...

Тем временем С'Гара успел раздобыть где-то гитару. Не свою акустическую, а довольно приличную "соло", надо полагать, до последнего момента валявшуюся где-нибудь в недрах этого заведения. Суетившаяся вокруг живность женского пола на полминуты переместилась к стойке и завывание и грохот, исходившие из динамиков, замолкли. Живой голос возник в наступившей вдруг тишине, заполнил зал, отразился от стен, эхом разметавшись в слоях дыма. Странная песня и странная музыка звучали в зале и ритм совпадал с ритмом мерцающего красного света.

"Странная песня," -- подумал Олег, -- "Hаговор, что ли?.." -- и тут мир вокруг него дрогнул и переменился.

Он стоял в совершенно незнакомом месте, за спиной шумели деревья, перед ним расстилалась поляна, поляна высоченной, Олегу по плечи, заматерелой конопли. Солнце светило почти из зенита, и от поляны поднимался тяжелый, плотный -- нож воткни, не упадет, сладкий дух перестоявшейся, дурной травы. Воздух -- хоть сейчас режь, пакуй и вези продавать. Олег сделал несколько шагов по поляне -- и вышел к реке, быстрой, ледяной. Он взглянул в воду -- оттуда, из темной глубины (почему темной? Яркий день! Hо вода была темна и холод от нее чувствовался метрах в двух от берега) смотрело на Олега нечто. Жуткое, настолько жуткое, что даже отвернуться сил не было...

И тут Олег снова обнаружил себя в баре. Глючил он, вероятно, менее секунды -- все оставались там, где были...

-- Послушай, зачем тебе это понадобилось? -- спросил Глеб, когда вновь включилось то, что людь считала музыкой, -- это ж чистая психоделика, того и гляди пол с потолком местами поменяются.

-- Когда нам уходить отсюда? -- почти шепотом произнесла Безымянная. -- Здесь плохо, дышать нечем. Там, где освещение есть, еще ничего, а в полумраке так и кажется, что перед глазами маячит какое-то слепое пятно...

С'Гара вдруг вскинулся, быстро обвел взглядом темные углы. Наигранную улыбку как ветром сдуло с лица. Он вплотную подошел к Безымянной.

-- Это "слепое пятно" -- постэффект от иллюзий пикси. Они только что были здесь, много и сильные, очень сильные... Плохо. Хуже, пожалуй, не придумаешь. Нужно уходить немедленно.

Час спустя грузовичок уже уносился на север от города -- С'Гара настоял на том, чтобы уезжать немедленно. Время от времени С'Гара останавливал машину, выходил и небольшим счетчиком проверял уровень радиации. "Пока в норме" -- отвечал он на вопросы компании.

-- Но ты же не веришь карте с обозначением заражения? -- удивленно спросил Олег после первого замера.

Не верю, -- ответил С'Гара, -- потому и проверяю.

Катюха мучительно и медленно приходила в себя. Болела голова, болел живот. В глаза светила яркая лампа. Катюха вспомнила, как она выходила из бара, попыталась сесть и с ужасом обнаружила, что лежит на какой-то тряпке, руки у нее связаны и зафиксированы над головой, ноги разведены и привязаны за щиколотки, а сама она совершенно голая.

Она попыталась крикнуть, но рот был заткнут кляпом.

Некоторое время она дергалась и мычала, потом ничего не добившись, разревелась и вскоре опять отключилась. Очнувшись вновь, она услышала около себя несколько голосов. С немалым облегчением обнаружила, что, похоже, все женские.

-- ... полгорода обыскали, их нигде нет! В баре все говорят, что взяли вина, девочек и отправились продолжать веселье, но все называют разные места.

-- Да эту надо спросить, она вмиг расколется! "Рукопашница", "вооружена"... Если ее пукалка -- хорошее оружие, то что же тогда плохое? И брали ее вшестером, а она дерется как брукса. Одной бы хватило.

Кто-то бесшумно подошел к Катюхе, нос, не человеческий, звериный, ткнулся ей под мышку, затем в пах. Только теперь Катюха поняла, что такое настоящий страх.

Голос женский, но не человеческий, холодно произнес:

-- Сестрица, что ты притащила? Она дерется как брукса, потому что это просто городская брукса! В один котел пойдете, если С'Гара ушел!

-- mdash; голос был холодный, вместе с тем сексуальный. У Катюхи мурашки побежали по коже, но она энергично закивала.

Чьи-то сильные пальцы развязали и вынули кляп.

-- Я не городская! -- хрипло произнесла Катюха.

-- Да? -- кто-то быстро и грубо ощупал плечи и бедра Катюхи. -- Действительно, татуировок нет. Что, С'Гара так опустился, что таскает с собой брукс? Ну, рассказывай...

Лампа, светившая в лицо, внезапно погасла. Катюха открыла глаза, осмотрелась и слова буквально застряли у нее в горле.

Вокруг нее собралось с полдюжины существо, лишь отдаленно похожих на людей. Единственной одеждой на них были широкие пояса со множеством сумочек и кармашков, поддерживаемые парой ремешков, идущих крест-накрест, словно портупея. Гибкие тела покрывала короткая, плотно прилегающая, жесткая на вид шерсть, голыми были только руки и лица, при всей своей человекоподобности безошибочно походившие на морду персидской кошки. Ноги и вовсе не были похожи на человеческие, оканчивались они небольшими, острыми копытцами. Нечеловечески пластичные, пятнисто серые, словно выкрашенные в камуфляж.

Бедра и грудь были несомненно женскими, а руки, мускулистые, с короткими толстыми пальцами и странным выпуклыми ногтями, вызвали бы зависть у любого борца.

Одна из фигур сидела на корточках рядом с Катюхой и смотрела ей в глаза своими неопределенно-серыми глазами с вертикальной черной щелью зрачка.

Катюха попыталась что-то сказать, но только жалобно захрипела.

Рука существа легла ей на плечо, опустилась ниже, нежно пройдя по груди.

-- Говори, -- и голос опять был чуть ли не влюбленным.

Катюха глубоко вздохнула и решила рискнуть.

Она не договорила. Тяжелый кулак без размаха ударил ей в поддых, а секунду спустя существо село ей на грудь не давая вдохнуть.

Катюха хрипела, кашляла, дергалась теряя воздух. Когда в глазах у нее начало темнеть, тяжесть внезапно исчезла.

-- Слушай меня внимательно, маленькая брукса, -- голос был просто медовым и чуть печальным. -- Если ты еще раз попытаешься соврать или ..., я отдам тебя младшеньким. Им как раз пора изучать анатомию. Поняла?

Катюха судорожно кивнула, и начала торопливо рассказывать историю своей жизни.

-- Это нам неинтересно. Рассказывай от первой твоей встречи со С'Гарой.

Рассказывала она долго. Когда у нее пересыхало во рту, ее поили водой, на вкус вполне чистой.

Наконец она довела рассказ до злополучного визита в "Храни тебя Боже".

-- Хорошо же эта брукса размахнулась, -- по-кошачьи фыркнула одна из стоящих рядом. -- Не кажется ли вам сестрицы, что она не по себе резину вздумала натягивать? Сгрести того, кого мы выследить толком не можем...

-- Это мы обсудим потом. Сейчас нужно нанести визит С'Гаре. Пять утра -- самое время. Маленькая брукса покажет дорогу. Верно, малышка?

Секунду спустя она уже стояла на ногах, свободная от веревок, и пошатывающаяся от страха и слабости.

Некоторое время ее волокли по туннелям, потом, через канализационный люк, выволокли на улицу.

Вскоре, запыхавшаяся от пробежки по улицам Катюха, привела семерых существ к дверям квартиры, где останавливалась компания.

-- Ни звука! -- шепнуло Катюхе одно из существ, и та кивнула, стараясь не дышать.

Несколько секунд существа прислушивались, потом одно из них осторожно толкнуло дверь и проскользнуло внутрь.

-- Никого и ничего! -- крикнуло оно изнутри квартиры. -- Ушли несколько часов назад!

Шестеро остальных вошли в квартиру, волоча за собой Катюху.

Они тщательно все осмотрели и обнюхали, затем та, что допрашивала Катюху, видимо старшая, обратилась к той, что первой зашла в квартиру.

-- Сестрица, ты его упустила. Возьми след и иди за ним. Иначе ты нам не нужна.

Та кивнула, опустилась на четвереньки, понюхала пол и вышла.

-- А с тобой что делать? Ты слишком дорого нам обошлась, чтобы отправить тебя в котел. И про С'Гару знаешь немало. Будешь работать на нас?

-- Можешь говорить, -- усмехнулось существо. -- А за послушание -- хвалю!

-- А... та девушка, что на вас работала... Которая меня заманила...

Катюха тихо ойкнула, когда на месте говорившего с ней существа появилась точная копия ее самой.

-- Можешь меня потрогать, -- услышала Катюха точную копию своего голоса.

Еще несколько секунд Катюха номер два стояла голой, потом без всякого видимого перехода, она оказалась одета в вечернее платье. И, наконец, перед ошеломленной Катюхой предстало то же существо, которое ее допрашивало.

-- Реальна только власть, -- сказало существо своим голосом, -- все остальное -- иллюзия. Секс, пожалуй, чуть менее иллюзорен, но это непринципиально... Ладно, маленькая брукса, пойдем отсюда, нам уже нечего здесь делать.

В том же стремительном темпе Катюха, в сопровождении уже шести существ, спустилась в городские подземелья.

К концу путешествия она, хоть и выдохлась, все же несколько успокоилась. В конце концов, все оборачивается к лучшему!

Старшая Сестра (именно так называли то существо все встречные) отвела Катюху в небольшую комнату, застеленную толстым ковром. Там она очень нежно погладила Катюху по шее, затем внезапно свалила на пол и пристегнула ее руки наручниками к крюку в стене.

-- Это зачем? -- удивилась Катюха, скорее возбужденная, чем испуганная происходящим.

-- Надо, -- ласково ответила Старшая Сестра и, наклонившись к катюхиной шее, проткнула ее кожу чем-то острым.

От стремительно расползающейся по телу жгучей боли Катюха взвыла и рванулась, но Старшая Сестра держала ее, одной рукой за лоб, другой за плечо. Легче было бы вырваться из тисков, чем из этих рук.

-- Лежи спокойно, маленькая брукса, -- проворковала Старшая Сестра, оторвавшись от катюхиной шеи. -- Ты станешь одной из нас, и пути назад нет. Не дергайся, тебе будет только больнее.

Старшая Сестра коснулась губами вены на локте Катюхи, и боль разлилась по руке.

Затем прикосновения слились в непрекращающийся поток боли. А потом мир тихо померк.

Темные, петляющие улицы брошенных кварталов постепенно уступали место поросшим бурьяном пустырям. Мечущийся свет фар выхватывал из темноты растрескавшийся асфальт дороги, разрозненные куски пейзажа, кусты бурьяна, куски стен, провалы окон. Минут через двадцать дорога свернула на запад, к горам. Она постепенно начинала подниматься, впереди маячил каменный гребень хребта, чем-то напоминающий чешуйчатую спину ящера. Стали появляться деревья, древесные стволы казались окаменевшими, а через несколько поворотов дорога миновала развилку, где торчал поржавевший указатель объезда и знак, запрещающий проезд прямо. Машина проехала под запрещающий знак и, через несколько минут, остановилась перед закрытыми воротами в глухой бетонной стене.

С'Гара вышел из машины и подошел к воротам. Несколько секунд он внимательно изучал ворота, потом обернулся к машине.

Олег вышел, С'Гара подсадил его, затем перемахнул ворота сам.

Примерно минута возни с тестером, проводами и кусачками, извлеченными С'Гарой из карманов -- и ворота с гудением и лязгом отъехали в сторону.

Дорога, изрядно пострадавшая от времени, но вполне проезжая, вела к двухэтажному стеклянному зданию, метрах в пятистах за которым начинался ряд огромных, метров в сорок высотой, бетонных конструкций странной формы, похожих на градирни мусоросжигательных заводов.

Двери в здание были закрыты, но не заперты. Внутри царила поразительная чистота.

-- Кто здесь убирается? -- спросила Безымянная. -- Или -- что?

-- Что, -- ответил С'Гара, -- роботы. Надо полагать, здесь можно остановиться на несколько дней... Но, пожалуй, нам лучше здесь не задерживаться. Впрочем, надо бы посмотреть, может быть найдется что-нибудь полезное...

Беглый осмотр здания обнаружил массу вещей, интересных и полезных... для персонала АЭС. Кроме нескольких бухт прочной веревки и респираторов ("Я бы взял защитные костюмы", -- сказал С'Гара, -- "но их потом на себе по горам переть придется, а что пригодятся -- не факт"), ничего достойного внимания не оказалось.

В попытке разобраться с инвентарем С'Гара даже с полчаса провозился с компьютером. Единственное, что он оттуда узнал -- что АЭС осталось работать шесть суток, после чего она автоматически будет остановлена в связи с выработкой топлива.

-- А хочешь попробовать? -- ответил С'Гара. -- тебе не поверят. А если бы и поверили -- за неделю запустить добычу и обогащение топлива невозможно в принципе.

-- А газеты... -- Начал было Олег, но вспомнил Эльвиру и сплюнул.

-- Ничего мы не сделаем, -- подытожил он, -- хотя противно.

-- Противно, -- ответил С'Гара, -- ладно, устраиваем привал, часа в два двинемся. Сейчас -- надо отоспаться.

... Ветер, поющий в вершинах сосен. Заходящее солнце окрасило их стволы теплым, янтарным цветом, кажется словно они светятся сами. Янтарные стволы и изумрудная хвоя, изъеденные временем скалы, на которых растут эти сосны. Песня ветра в вершинах -- и песня моря под ногами. Оно близко, ветер приносит звук волн, разбивающихся о скалы, изъеденные водой, ветром и временем, серые, и о них разбиваются прозрачные, зеленоватые волны. Укромный распадок, закрытый от холодных ветров и открытый для солнца с юга и запада. Теперь здесь ее дом, длинная постройка, почти совсем закрытая вьющимися растениями, и она помнила, как строился этот дом, как она сама, своими руками выводила эти растения, для того, чтобы сделать жизнь еще немного приятнее. А сейчас она стояла, прислонившись спиной к косяку входной двери и смотрела, как разворачивается над скалами на юго-востоке пологий мост радуги...

Безымянная проснулась как от толчка и сообразила, что это всего лишь один из странных, снившихся ей в детстве снов, казалось, бывших раньше, чем она стала осознавать себя. Сон, который казался реальнее действительности. Она встала. Сквозь стекло пробивались серые предрассветные сумерки.

-- Сейчас твоя смена? -- вопросом на вопрос ответила Безымянная. -- Ты с кем?

-- Со мной, с кем же еще, -- ответил голос Валентина. -- Все равно гейтса-с-два выспишься, так что еще делать.

-- Почти четыре, светает уже... -- Витек помолчал, а потом продолжил. -- Мне вот покоя не дает этот город. Почему-то Алладин с его лампой вспоминается, только как-то... не знаю, словно эту сказку наизнанку вывернули. Был здесь, наверно, лет сорок -- сорок пять назад здоровенный мегаполис, с Москву, может быть... Не со здешнюю Москву, я ее не знаю, а из того мира. Так от него же сейчас только тень города осталась. И помните? Когда мы только в этот мир попали, хозяин трактирчика говорил, что из Города уйти нельзя, Большой Город, дескать, по всему миру расползся, прежде чем загнулся. Большая Москва там, Большой Берлин -- это же не города, это только районы Большого Города. А теперь, похоже, это только тени городов. А весь мир превратился в город теней. Просто страшно становится, в голове не укладывается, как такое можно было сотворить, прямо колдовство какое-то, и колдовство злое.

-- Скорее Винета из "Путешествия Нильса", -- ответил Валентин. -- А насчет магии -- ты же помнишь, С'Гара рассказывал.

-- Помню. Только я все думаю -- вроде как человечество здесь пошло по лучшему пути, а к чему пришло? Или -- просто пришло быстрее? Ведь в двадцатом веке все механизмы регулировки численности человека отказали -- мигрировать стало некуда, освоением космоса не занялись, а война стала слишком разрушительной и опасной. Вот биосфера и принялась чиститься. А она равнодушна...

-- Это точно, -- подтвердила Безымянная. -- Биосфера действует на уровне видов, а не индивидов. Что делать, так уж оно есть... А что касается Винеты... Может быть и Винета... Только вот кажется мне, что этому городу никакая монета уже не поможет, потому что биосфера второго шанса не дает. Замкнулось, так уж замкнулось. Точка.

-- Ну, я тебе скажу, и любишь же ты, Безымянная, людей, -- съязвил в ответ Валентин. -- Ну вот просто большим двуручным любилом.

-- Я не об этом... -- Погрустневшим, тихим голосом сказала девушка-без-имени. -- Просто мне больно смотреть на все это. Этот город просто вымирает сам по себе, живя сегодняшним днем. Если бы нужно было подобрать девиц, я бы сказала "веселись сейчас и черт с ним, с завтрашним днем". Не знаю, как вы, а я заметила, что в городе, откуда мы сбежали, почти совсем нет детей, а те, что я видела -- чахлые, зеленоватые... И женщины тоже...

-- Да так, ничего... Сплошное парикмахерское искусство... Все какие-то перекроенные, пересушенные. Сказать прямо -- за нормально родить из них сможет в лучшем случае одна из сотни...

-- Да брось ты, -- махнул рукой Витек. -- Это ж не люди, а людь. То, что от человечества осталось.

-- Ну да, а что еще от человечества осталось? -- Из Валентина так и перло ехидство.

-- Ну -- дэми еще. Так они же тоже не люди. А как они с людью друг друга любят -- посмотри да послушай любую городскую передачу -- тут же узнаешь. -- Отозвался Витек.

-- Так ведь телевидение-то в городе действует. Здесь оно тоже есть, АЭС-то ведь с городом связана. Я включил было его на пару минут, да обратно выключил. Тоска зеленая. Словно из всего окружающего только и есть интересного, что местная политика, да кто с кем спит. Ну, и мутанты, само собой.

-- Ага, ты на это и меня позвал, -- включился Валентин. -- Я секунд двадцать, наверно, врубался, что они имели в виду. Жаль, остальные не видели, вместе бы посмеялись. Оказывается, они дэми мутантами называют. А уж расписали-то! Меня до слез смех разобрал. Сухой остаток -- мутанты только там и заняты, что строят людям гадости и вообще с лица земли сжить их готовы. А командуют всеми ими -- Безымянная, возьмись за что-нибудь покрепче, чтобы не упасть -- кто бы вы думали? С'Гара. По людскому мнению -- ну ни дать, ни взять -- самый главный монстр из "Дюк-Нюкема". Прямо вот клыки по полметра и дым из ушей. Впрочем. остальные там не лучше. Мутанты, мутанты... Да только из ихних новостей можно понять, что они никого из дэми в глаза никогда не видели. А то, что они показывают в новостях -- какая-нибудь программа надергала страшилок из старых игрушек и теперь вот выпускает на экран -- надо же что-нибудь показать...

-- Чего обсуждаем, хьюмены? -- в кругу говоривших появился Глеб.

-- Да так... Из пустого в порожнее переливаем, в сущности. Местный город пополам с мировыми проблемами, -- ответил за всех Витек.

-- Ладно, из пустого в порожнее, так из пустого в порожнее. Меня другое интересует -- с чего вы вдруг собрались в таком количестве? Ты-то понятно -- твоя смена. А остальные?

-- Просто не спится. Снится всякое... И если бы еще запоминалось, то что снится. А то просто помнится, что что-то было, а что конкретно -- хоть стреляй, не помню, -- проворчал Валентин.

-- Ладно. Мне подъем, вам отбой. И я скажу -- из возможностей сейчас лучше всего извлекать максимум. До выхода всего часов десять осталось.

Безымянная не стала с ним спорить. В конце-то концов неизвестно, когда еще придется спать в относительной безопасности. Уйдя в свой угол, она сама не заметила, как провалилась в сон без сновидений. А когда проснулась -- было уже далеко за полдень.

С'Гара за утро успел переделать довольно много.

Он осмотрел Серегу и сказал, что километров пять за завтрашний день он вполне осилит, а сегодня лучше бы выйти часа в четыре, часам к шести, доехав до середины дороги, разбить лагерь. Лишний десяток километров не повредит.

-- Итого, до выхода у нас почти три часа, -- подытожил Глеб. И не худо бы узнать, что творится в городе. Весело нам будет, если обнаружится, что они у нас на хвосте висят.

-- Сомневаюсь я насчет хвоста, -- фыркнул в ответ Витек. -- А новости -- можно пошарить по здешним телеканалам, вот и новости.

На канал новостей настроились почти сразу. Первые минут двадцать вещались шансы кого-то там быть выбранным на какие-то должности в какие-то городские структуры. Кто, куда и зачем выбирался никакого интереса не представляло, так что и смотрели этот кусок городской жизни с серединки наполовинку. Потом возникла дикторша, размалеванная толстым слоем штукатурки так, что походила уже не на живое существо, а на дешевую пластиковую куклу.

-- Ага, сейчас про мутантов вещать начнет, -- прокомментировал ее появление Валентин. -- Интересно, то же самое, или чего-нибудь новенькое?

Вначале показали несколько кусков кинохроники пятидесятилетней давности. Под серым небом торчали небоскребы, между которыми пролегали забитые автотранспортом и людьми улицы. Что это был за город -- -определению не поддавалось. За кадром слащавый голосок вещал о прекрасном, безопасном и богатом прошлом, о процветании и благосостоянии рода людского на земле. Потом вместо кадров кинохроники вновь появилось кукольное личико дикторши.

-- Грустно говорить, -- вещала она сладко улыбаясь, -- что все это великолепие было утрачено в результате мирового заговора. В подпольных лабораториях предателями -- учеными был создан гнусный род выродков -- мутантов, дабы превратить людей в слуг заговорщиков, закрыть человечеству путь к процветанию и прогрессу, к истинному величию духа и Веры. Неимоверно размножившись, мутанты в короткий срок буквально заполонили землю, превратив некогда великолепные города в осажденные крепости.

На экране появился очередной кусок видеозаписи, на которой в каком-то насмерть задымленном коридоре беспорядочно перестреливались, судя по тому, что можно было разобрать, две толпы гопников неустановимого происхождения.

-- Бой в Крыму -- все в дыму, -- прокомментировала это Безымянная. -- При таком качестве изображения можно додумать все что угодно, а заодно перепутать собственную бабушку со старым башмаком прадедушки. Впрочем, для новостей лучшего материала и найти нельзя, когда показать нечего.

Тем временем сладкий голосок дикторши продолжал вещать:

-- Наш город оказался в кольце врагов. Единственная защита от мутантов с моря, военная база генерала Харуямы Кадзуо, расположена слишком далеко, чтобы защитить город от мутантов, расселившихся в окрестных горах. Мы оказались отрезаны от федерального правительства, в городе пособниками мутантов распускались слухи, что Центрального Мегаполиса не существует, что федеральное правительство пало много лет назад. Но шесть дней назад произошло событие, доказавшее, что слухи о падении правительства -- наглая ложь. Правительство существует и не забыло о нас. Через земли, населенные кровожадными мутантами, невзирая на тысячи опасностей, в город пробился отряд из Центрального Мегаполиса, посланный федеральным правительством.

На экране вновь появились куски из видеорепортажа, что Олег немедленно опознал как то, что наснимал на предвыборном митинге и в баре "Храни Тебя Боже" сопровождавший Эльвиру тролль.

-- Они прорвались в город с боями, -- заливалась дикторша. -- Лейтенант Бэггинс и его люди -- настоящие герои, пришедшие в наш город ради общечеловеческого долга и высоких идеалов освобождения человечества, несмотря на огромные потери...

-- Откуда они эту чепуху взяли? -- Удивился Серега.

Пока Олег объяснял в чем было дело, на экране возникло городское божье преподобие. Судя по окружению, поп находился на своем рабочем месте, сиречь в церкви, и читал проповедь.

-- Мутанты, -- вещало преподобие, -- это исчадья ада, созданные на погибель чадам Господним. Это язычники, не признающие Веры истинной, поклоняющиеся идолам, похищающие людей для своих сатанинских обрядов. Горе тому, кто попадет в их руки. Попавших к ним людей они сбрасывают в пропасти, заманивают в своих горах на ложные тропы. А тех, кто волею Господней остается в живых, запирают в ивовые бабы и сжигают живьем, дабы умилостивить деревянных истуканов, которым они поклоняются...

Дальше шел соответствующий кусок видеозаписи.

-- По-моему это фигня, -- убежденно заявил Витек. -- Эти "документальные кадры", как мне кажется, всего-навсего кусок из какого-то старого художественного фильма с претензией на историчность.

-- А теперь перейдем к событиям, произошедшим в городе за последнюю неделю, -- вновь послышался голос дикторши. -- В целях борьбы с агентурой мутантов, полиция, совместно с отрядом из Центрального Мегаполиса, провела рейд. В частности, в 29 квартале Центра была уничтожена группа вражеской агентуры, державшая в заложниках на явочной квартире директора отдела озеленения уважаемого господина Рыльку и его секретаршу Монику Суэцка.

Под эти слова камера показывала панораму "явочной квартиры", и вся компания заглушила начало выступления комиссара дружным смехом: обстановка состояла из здоровой кровати с неописуемо скомканными простынями и низкого столика с двумя бокалами и примерно дюжиной пустых бутылок. Сами "заложники" -- толстый лысый человек и девица лет двадцати пяти, с толстым слоем косметики, к тому же весьма живописно смазанной, пялились в объектив с выражением на физиономиях, которое девушка-без-имени охарактеризовала как "голова мороженной камбалы".

На заднем плане разок мелькнула очень дорого и безвкусно одетая женщина лет пятидесяти, супруга уважаемого господина Рыльки. Судя по выражению ее лица, никаких иллюзий по поводу "захвата" своего супруга она не питала.

-- Все с ними ясно, -- усмехнулся Глеб. -- Полиция отчиталась за банальную бытовуху, а заодно и себя героями выставила. Стоило на это пленку расходовать... Перебрал господин начальник со своей пассией, и все тут.

-- Больше ничего интересного, -- сказал Валентин, выключая приемник. -- дальше там спорт, на который и смотреть-то не стоит.

-- Пожалуй, пора отсюда уходить, -- подвел итог С'Гара, вставая со своего места. -- сухой остаток: в городе нас еще не хватились, и, надеюсь, еще дня два не хватятся. Начальство в загуле, дело обычное. Это даст нам достаточно времени, чтобы оказаться вне их досягаемости.

От развилки изъеденная временем дорога, петляя, взбиралась все выше и выше по склону, пока не поднялась на гребень хребта, окаймлявшего глубокое корыто котловины, в которой расположился город. Вокруг расстилалась горная страна, поросшая лесами, испятнанная плешинами мертвых человеческих поселений. Впереди дорога скатывалась в долину, пересекала по старому каменному мосту реку возле белой, пенистой гривы водопада и исчезала где-то в лесах. Позади, над городом, собиралась свинцовая мгла. На фоне свинцово-синих туч неестественно выделялась, буквально светясь нереальным, дымчато-жемчужным светом, дальняя, высокая горная вершина. Впереди, приблизительно там, куда уходила дорога, маячил высоченный хребет, закрывший собой обзор, снизу поросший густым лесом, а сверху голый и черный, напомнивший Безымянной покатую спину старого зубра с крутым, высоко задранным горбом холки.

-- И куда нам дальше? -- поинтересовался Витек.

-- К тому хребту, -- в голосе С'Гары чувствовалось странное напряжение. -- И чем быстрее мы туда попадем, тем лучше. Между прочим, этот плешивый хребет называется Черная Грань. Судя по разговорам в городе, людь за нее боится соваться. А что страшно для люди, может оказаться хорошо для нас. Другое плохо. Из котловины идет буря, к ночи здесь будет более чем весело. Этот перевал ее не задержит.

-- Значит, будем искать, где спрятаться, -- спокойно отозвалась Безымянная.

Миновав мост, дорога вновь сделала несколько поворотов, а потом пошла вправо и вверх, и чем дальше, тем она становилась хуже. Когда миновали низенький водораздел, пришлось остановиться. Поперек дороги торчала неряшливо сделанная баррикада из жердей, нескольких ржавых автомобильных кузовов и прочего хлама.

Баррикада оказалась неохраняемой и незаминированной. Шкаф, перегораживавший старую обочину, оказался фанерным, С'Гара и Олег легко передвинули его и открыли дорогу.

За баррикадой дорога пошла вниз, открыла очередной поселок. Часть его была погребена оползнями, то, что осталось, было застроено коттеджами, когда-то роскошными, теперь полуобвалившимися и частично разрушенными взрывами. Около дороги стояли совсем рядом два ржавых остова бронетранспортеров.

Ближе к реке, однако, появились и признаки нынешней жизни. Чахлые огородики, с заборами из кривых деревяшек и кусков пластика, хибары из такого же материала, но ни людей, ни домашних животных видно не было.

-- Ну и ну, -- поежилась Безымянная, -- не хозяйство, а сплошной позор. Так обычно замозахват где-нибудь на железнодорожной насыпи выглядит. А обработано еще хуже, прямо как поле в захудалом колхозе.

-- А что ты хочешь? -- ответил Олег. -- Здесь же наверняка та же людь живет.

-- Естественно, -- поддержал его Серега. -- Зачем стараться и делать хорошо, если плохо само получится? Хотя странно все это выглядит. Даже собак нет, а ведь, как я помню, первое, что в любой деревне обнаруживается, так это брешущих шавок. А здесь все словно вымерло.

-- Ничего странного. -- С'Гара заглушил мотор возле прилепившегося под самым речным берегом приземистого строения, расползшегося во все стороны сараеобразными пристройками. -- Просто все попрятались, чужаков здесь опасаются, хотя наверняка сейчас следят из-за каждого угла. А собак у люди просто нет. Хотя узнать, что здесь и как, проблемой не является, для этого достаточно заглянуть в здешнюю пивную.

Действительно, расползшаяся хибара являлась местным трактиром, о чем возвещала приколоченная над дверью доска, на которой корявыми буквами, вкривь и вкось было выведено: "Под шпагой".

-- Опять забегаловка... -- Глеб был явно недоволен, что придется туда идти. -- Центр культурной жизни... Пускают в ход здесь, скорее всего, не шпаги, а ножи...

Дверь толкнули и она, протестующе визжа петлями, отвалилась в сторону и со стуком впечаталась в стену. Тут же в воздух с поистине самолетным гудением поднялся мушиный рой. Поначалу показалось, что внутри помещения царит кромешная тьма, а когда глаза привыкли, открылась довольно неприглядная картина. Единственное окно почти не пропускало света. В помещении было чадно, дымно и вонюче, с потолка свисали засаленные фестоны паутины и самодельные липучки для мух, по которым мухи разгуливали без видимого для себя ущерба. Для освещения служило несколько консервных банок с фитилями, где, нещадно коптя, горело, судя по запаху, прогорклое постное масло. Стены казались жирными даже на вид, их украшали комья слипшейся пыли, а на одном из от века немытых столов лежал какой-то замызганный клубок меха - не то шапка, не то кошка. Впрочем, судя по запаху, по крайней мере один представитель кошачьего племени в этом заведении присутствовал. Пол, бугристый и перекошенный, был застлан протертыми до дыр огрызками линолеума и толстым слоем утоптанной грязи. По столам, стенам, потолку бродили легионы мух, а когда Валентин случайно задел занавеску на окне, имевшую такой вид, будто ею мыли полы, из-под нее побежала толпа откормленных черных тараканов.

На скрип косо посаженной двери из заднего помещения выбрело пузатое, бородатое чучело, одетое в неопределенно-грязные тряпки. Несколько секунд оно изумленно пялилось на компанию, потом сморкнулось на пол и спросило:

-- Хозяин здесь кто? -- довольно недружелюбно спросил С'Гара.

-- Ну, я здесь хозяин. А вы откуда? -- Внезапно он уставился на пулемет на плече у Глеба и вдруг засуетился. -- Ой, да неужели армия наконец пришла? То-то я смотрю, и в форме, и при оружии... Радость-то какая! Вы проходите. Садитесь, я пива налью... -- И он даже повозил тряпкой по одному из столов. Поскольку стол и тряпка были грязны примерно одинаково, на столе только изменился рисунок грязных разводов.

-- Мы, пожалуй, без пива обойдемся, -- ответил С'Гара. -- И не армия мы, скорее так, отдельный отряд. И ждать армию в ближайшее время, думаю, не стоит. А вот со старостой здешним как поговорить?

-- А я и староста здесь, -- ответил мужичок. -- Грамотный потому что. Чего надо-то?

-- А нету никакой дороги. Отсюда вообще по дорогам не уйдешь. На востоке атомная станция, там все разрушено и радиация. И хорошо, что разрушено, а то бы мутанты из города пришли. А на северо-западе Черная Грань. Сам-то туда в жизни не ходил, но вот мужики, которые ходили, говорят, что там нечисто. Призраки там ходят, говорят. Мороки. А больше там, слава Богу, и нет никого. Даже мутантов, и тех нет. Раньше там валоны жили, но вот прошлым годом снялись, за Грань ушли, да и сгинули.

-- Да я их сам не видел, вот, мужики к нам ходили. У них росло всякого много, не то, что у нас. У нас ведь почти весь урожай то градом побьет, то поморозит, то сглазит кто... А у них -- как заговоренный. Вот сейчас-то еще ничего погода, а то три года, почитай, без лета были, они нам и зерном помогали, и картошкой. Бабы у них, говорят, и красивы, и податливы, но -- бревно бревном. Такие вот соседи были. А теперь вот -- ушли. И что им здесь не жилось?

-- Понятно, -- вздохнул С'Гара, -- ну, пойдем мы...

-- Да вы оставайтесь, буря идет. А когда буря, нельзя никуда. Ведь Троицын день сегодня, а если на Троицу буря, то ведь это, дык, не простая буря, это Карконош на своем скакуне владения объезжает.

-- А как же, сам Горный Дух. Беда тому, кто в это время на улице окажется. А скакун у него -- олень, в загривке выше человека, копыта у него чугунные, рога стальные, огнем на сто шагов кругом дышит. Кто его увидит -- тому живым не бывать и благодати Господней не видать. Вы лучше здесь посидите, а то еще на нас беду накличете.

-- Пойдем мы, -- повторил С'Гара, -- в заброшенном доме остановимся.

Притолка двери была низкой, приходилось пригнуться, чтобы не зацепиться головой. Безымянная, прежде чем выйти, обратила внимание на предмет, висевший над дверью. Это была подкова, декоративная, на пяти гвоздях, на которую было прикручено заросшее пылью и дохлыми мухами распятие. На распятии висела любопытная коллекция из гаек, лезвий безопасной бритвы и засушенных кроличьих и вороньих лапок. Венчал распятие какой-то неопределенный пучок веточек, видимо, бывший когда-то омелой.

Найти место, куда можно было загнать машину, удалось минут через десять. Это был гараж, встроенные в первый этаж одного из коттеджей. Крыши на коттедже не было и все рамы были вывернуты, но толстые кирпичные стены стояли, а стальной лист ворот поддался дружным усилиям и неожиданно легко закатился наверх. Машину загнали в укрытие и едва успели опустить ворота, как налетела буря. Снаружи стало темно, как ночью, а в гараже царила тьма и вовсе непроглядная. Рев и грохот стояли такие, словно на крышу вдруг обрушился водопад. Некоторое время все прислушивались к голосу бури, а потом сами не заметили, как задремали.

Разбудила С'Гару наступившая тишина. Стряхнув с себя неосознанное тепло сна, он некоторое время прислушивался к тому, что происходило снаружи -- тихий шорох, отдельные, едва слышные удары капель по железу ворот. Спокойствие, ничего опасного. В такую бурю никакая тварь не рискнет высунуться наружу, самое спокойное время. И к лучшему. Нашарив на панели управления переключатель, он включил фары и тусклый свет сначала показался неожиданно-ярким. Взглянув на своих спутников, он отметил, что они тоже просыпаются, так что все нормально, и тут его взгляд упал на Безымянную. Она спала, съежившись, вжавшись в угол и спрятав лицо от света. Что-то в ней было от спящей птицы, распушившей перышки и спрятавшей голову под крыло. Птица... Что-то шевельнулось в памяти, но неосознанное тепло из сна привело к провалу, оборванным нитям, которые должны были соединяться... С чем? И почему так хочется протянуть руку, чтобы погладить встрепанные волосы Безымянной? Как распушенные перья спящей птицы... И почему она без имени, откуда ощущение, что он знает, должен знать, как на самом деле зовут эту девушку?

-- Ого, уже полдевятого, -- послышался голос Олега, перебивая наваждение. -- И буря уже кончилась...

Это оказалось проще сказать. Дверь гаража покосилась и открываться отказалась.

-- Изнутри не откроемся, -- вздохнул Глеб после получаса возни, -- сейчас наружу выберемся и пирошнуром ее.

Через оказавшуюся незапертой внутреннюю дверь они попали внутрь коттеджа. А оттуда, через оконный проем, на улицу. Снаружи царило пакостное, серое, мокрое утро. Окрестные горы были затянуты густым туманом, так, что разобрать, где кончается туман и начинается небо, было проблематично. Со стен, с растения -- отовсюду капала вода. Поросший травой двор коттеджа был еще ничего, но улица превратилась в сплошное разливанное море жидкой грязи.

Глеб, ворча свое обычное "надо было больше брать", в несколько секунд выворотил пирошнуром дверь, и машина оказалась на свободе.

-- А задержаться нам все-таки придется, -- вздохнул С'Гара, -- дорога такая, что впору плот вязать. Завтра утром поедем.

-- Значит, до утра, -- подытожила девушка -- без - имени, расчесывая волосы. -- В таком случае, остается только устроить дневку. И, может быть, посмотреть, что натворила за ночь погода и чем занимаются местные обитатели.

-- Если тебе захочется смотреть... -- С'Гара отвел взгляд от чуть волнистых каштановых волос, закрывших фигуру Безымянной словно плащ до колен. -- Имейте все в виду, правил поведения, тех, что в городе, здесь никто не отменял.

После полудня Безымянная, Валентин и Глеб решили-таки познакомиться поближе с тем, что представляло собой селение. Существенного ущерба буря ему не нанесла, во всяком случае, на вид в жилой части почти ничего не изменилось, разве что кое-где посмывало заборы, да на нескольких халупах унесло пластик с крыш.

Жители деревни ковырялись в своих огородиках, и, казалось, ничто не способно их удивить. На компанию они глядели словно вскользь, как на ворон, например.

Кое-кто чинил крыши, неаккуратно приколачивая куски пластика взамен содранных. Иногда за спорные куски завязывалась перебранка, но даже ругались они словно по обязанности.

-- Ну и ну, -- поморщился, глядя на это, Глеб. -- Тоска берет. Как будто вовсе не в своей деревне порядок наводят. Интересно, а с новостями здесь так же глухо?

-- Ты как хочешь, а узнавать новости "Под шпагой" я не намерен, вчерашнего хватило, -- ответил Валентин, осторожно обходя лужу, занявшую почти всю ширину улицы. -- До сих пор кажется, что по волосам насекомые ползают.

Вскоре их внимание привлек металлический лязг. Звук был такой, словно лениво, с неравными интервалами, колотили в пустое ведро. А через несколько десятков шагов обнаружился и источник звука. Источником оказалась кривобокая халупа напротив трактира "Под шпагой", отличавшаяся от других тем, что на двери было намалевано нечто, что спокойно могло сойти за крест, свастику и неравномерно намокшую штукатурку. На стене, рядом с дверью, была прибита в виде распятия сова, по виду -- давным-давно издохшая до того, как попасть на стену.

Глеб высказал предположение, что это сооружение является местной церковью, судя по рисунку на двери и доносящимся из-за двери звукам. Валентин, которого вдруг разобрало любопытство, предложил заглянуть внутрь, но Безымянная только плюнула.

-- Как хотите. Если вам интересно, можете взглянуть, но моей ноги в этой конторе не будет. Вот уж чем я никогда не интересовалась, так это психологическими помойками. Лучше я снаружи подожду.

Стоило Валентину с Глебом скрыться за дверью, как из той же двери выбрела древняя бабка, одетая в платье, сшитое кое-как из материи, очень похожей на мешочную дерюгу. Она шла, разговаривая с кем-то, видимо, оставшимся в нескольких десятках метров (или лет?).

В этот момент она только что не врезалась в Безымянную.

-- Ой, доченька! И откуда ты тут такая взялась?

-- Перед бурей с отрядом приехала... -- Безымянная осторожно отодвинулась на пару шагов. Впрочем, бабка имела вид ветхий и безобидный.

-- Ах, да, -- морщинистое лицо бабки вдруг просветлело. -- Его преподобие, батюшка Юзек говорил, что пришел отряд, за которым должна прийти армия. Вот хорошо-то! А то что ж это делается-то, Господи! И буря-то вот, Репочёт весь урожай нам опять погубил, и последняя коза в деревне намедни сдохла... Не иначе сглазил кто. И крысы с мышами совсем одолели, горе сплошное, уж батюшка Юзек молится -- молится, а их все не убывает.

Безымянная подумала, что по большому счету никакое количество молитв не заменит хотя бы одной мышеловки, но вслух ничего не сказала. Бабка между тем продолжала:

-- А куда ж вы дальше-то идете? Если за Грань, как говорит батюшка Юзек, то не ходила бы ты туда. Валоны там живут, сведут тебя, оглянуться не успеешь. Очень ты на мою дочку похожа, -- покачала головой старуха, -- дык ведь дочку-то мою валоны свели, горцы проклятущие. Охочи они до человечьих баб, ох, охочие... А доченька-то моя красавица была, вот и положили они на нее глаз... -- С этими словами старуха извлекла откуда-то из-за пазухи заклеенный в пластик, выцветший снимок и протянула Безымянной. На снимке была хрупкая девушка, красивая какой-то странной холодной красотой. Безымянная несколько секунд разглядывала узкое, нежное лицо с большими, ранимыми глазами. На снимке навеки застыл мягкий, печальный взгляд. Странными казались уши -- маленькие, с приросшими мочками, они казались заостренными: ничего общего не было у девушки на снимке с держащей снимок старухой. И вдруг, с какой-то оторопью. Безымянная поняла -- девушка с фотографии и Серега -- похожи. Похожи тем жутковатым сходством, какое бывает у дальних родственников. "Или, -- подумала Безымянная, -- у представителей одного и того же вида".

-- ... и зачем тебе идти за Грань, -- продолжала старуха, убирая снимок обратно за пазуху. -- Осталась бы ты, доченька, с нами. Хибарку бы построила, огородик какой - никакой развела... Да и красавица ты писаная, зубы целые, руки нежные... Останешься -- все мужики твои будут, а то болтаешься, ни кола, ни двора...

Безымянная подумала, что часто видела брезентовые палатки поуютнее здешних хибар, но опять смолчала.

-- ... Худо-бедно, а хозяйство настоящее, не то, что у валонов -- магия одна... Отец Юзек говорит -- это они на наш урожай порчу навели... Да что это я, -- засуетилась вдруг бабка, вытаскивая откуда-то из недр своего одеяния завязанную замызганной тряпицей грязную банку. -- Возьми вот на обзаведение, это из церкви, они в дом счастье приносят...

С этими словами она сунула банку в руки девушке-без-имени. В этот момент из-за двери появились Глеб и Валентин, и бабка, продолжая что-то неразборчиво бормотать, побрела через улицу в заведение "Под шпагой".

-- Хей, все нормально? -- окликнул Безымянную Глеб. -- Что это за бабуся, с которой ты разговаривала?

-- Да просто местная обитательница пристала. Ей, похоже, пожаловаться больше некому было. А так -- все нормально, а у вас что?

-- А ничего, -- махнул рукой Валентин. -- Фигня сплошная. То, что устроилось в этой дыре -- мешанина из Христа, Будды, Аллаха с Магометом и черти знают, чего еще, обильно сдобренные всеми суевериями, какие не успели убежать, и все это собрано по принципу "худшее к худшему". Что угодно -- от Кришны до Рона Хаббарда, и все это по стенкам развешано. Будь это все там живьем -- передрались бы непременно.

-- Ну и хрен с ними, -- пожала плечами Безымянная. -- Идем отсюда, наши уже, наверное, заждались.

-- Ладно, идем. Только попробуем поискать какой-нибудь путь посуше.

Поиски "пути посуше" привели их через пару минут к реке. Точнее, в обычное время это был, скорее всего, просто крупный ручей, но теперь буря вздула его до размеров вполне приличной речки, которая с ревом и пеной неслась по каменистому руслу, закручивая водовороты и таща в своей мутной воде хворост, смытые выше по течению коряги и прочий растительный мусор.

-- Ну вот, пришли. Теперь обратно пойдем... -- Тут Валентин заметил банку, которую Безымянная все еще держала в руке. -- Это что еще?

-- На просвет. На взрывчатку не похоже, да и вес не тот. Бабка про какое-то счастье в банке говорила, когда вы подошли. Правда, что там конкретно -- я не разобрала. Слишком уж стекло грязное...

-- Дай-ка сюда, -- Валентин взял у Безымянной банку, осторожно заглянул под тряпицу и с размаху зашвырнул грязную емкость в речку. Вода подхватила ее и умчала куда-то вниз по течению.

-- Гейтсово отродье. Врагу моему в компьютер такое "счастье".

-- Да объясни ты толком. Что еще за "гейтсово отродье"?

Долго смеялась вся остальная команда, когда Глеб, Валентин и Безымянная пришли и рассказали о счастье и тараканах.

-- Глупейшее суеверие... -- Пытался перевести дух Витек. -- Ну почему, чем глупее и бессмысленнее поверье, тем охотнее в него верят и сохраняют?

-- Хьюмены, кто-нибудь скажет мне, насколько это может быть полезно? -- Глеб полез в карман и извлек оттуда какой-то мутно-зеленоватый шар, размером с мячик для пинг-понга. Будучи вынутым из кармана, шар словно поразмышлял немного -- и почернел.

-- По-моему, совсем бесполезно. -- Безымянная скептически поглядела на вещицу. -- Где ты это взял?

-- В местной церкви. Тамошние деятели уверяли, что эта хреновина какая-то особенно магическая, ну, я и подумал -- а вдруг сгодится? Ну, и взял.

-- Дай-ка взглянуть, -- попросил С'Гара и, подержав шарик на ладони, вернул. -- Типичный амулет люди. Магии даже близко нет. Это жидкий кристалл, запаянный в стекло. Может служить очень примерным термометром. Типа "холодно -- горячо". Оставь себе на память, если хочешь...

Ворча про себя что-то вроде "А я-то думал...", Глеб спустил вещицу обратно в карман. -- Ничего, приспособлю к чему-нибудь...

За ночь дорога успела подсохнуть до вполне терпимого состояния, так что выехать удалось, как и рассчитывали. Людь, сонно ковырявшаяся с утра в своих огородах, словно и не заметила проезжающей машины. Никто даже головы не поднял, не то, чтобы спросить, куда отправляется отряд.

Вскоре впереди замаячил крутой склон Черной Грани. Казалось, дорога не переваливает через гребень, а уходит вертикально вверх, прямо в серое небо мутным размазанным пятном солнца, пробивающегося сквозь облака. Потом начался подъем, который, казалось, будет продолжаться целую вечность. Машина, натужно ревя мотором, ползла чуть ли не черепашьим шагом вверх по искрошенному бетону дороги, которая хоть и не шла вертикально вверх, как казалось от подножия склона, но все равно представляла собой крутой подъем. Витьку вспомнился почему-то полудохлый автобус, на котором ему в свое время приходилось ездить от Солнечной до Заовражья. Автобус так же вот карабкался на склон Черной Горы, и точно так же думалось -- лишь бы он дополз до вершины холма не испортившись где-нибудь на середине, потому что следующий пойдет только вечером, а что до Солнечной, что до Заовражья -- верных километров тридцать. А здесь и названия похожи. Черная Гора -- Черная Грань... Только дорога здесь более разбитая, подъем более длинный и не будет попутки, если вдруг откажет их грузовичок. И неизвестно, что впереди, а позади и вовсе уж нет ничего хорошего.

У самого гребня в машине вдруг что-то хрустнуло и застучало. Глеб сморщился, точно от зубной боли.

Машина одолела -- таки подъем и тут же стало ясно, что все равно далеко бы не уехали -- не далее, чем в пяти сотнях метров дорога была обрушена давним оползнем.

-- Все равно бензина едва на десяток-другой километров, -- сказал С'Гара, останавливая машину. -- Я, собственно, и не надеялся, что так далеко уйдем.

-- Ее бы в мастерскую сейчас, -- вздохнул Глеб, -- через неделю была бы как новенькая!

-- Нету мастерской, -- ответил С'Гара, -- жаль, а бросить придется. Сейчас пару километров пройдем, посмотрим, что у Сереги с ногой.

Машину, чтобы не бросалась в глаза, столкнули в промоину, заросшую трехметровой высоты борщевиками. До оползня идти было вполне прилично, но за завалом от дороги не осталось практически ничего, а только овражный и буеражный склон, поросший ежевикой, которая если и казалась лучше спирали Бруно, то ненамного. Каждый куст выпускал добрый десяток длинных, щедро усаженных колючками, пастей, гибких и прочных, почти как проволока, которые сгибались дугой и укоренялись макушками, чтобы, в свою очередь, выпустить очередной пучок веток. За час одолев едва километр, решили, что до завтрашнего дня уйти никуда не удастся. Укрытие нашли в буреломе, где несколько елей рухнуло друг на друга. Под рухнувшими стволами вполне можно было устроиться на ночь, а густые ветви надежно защищали от посторонних глаз. Пока разбивали лагерь, как-то незаметно начало темнеть. Вдруг внимание Безымянной привлек какой-то странный звук, раздавшийся выше по склону. Шорох, словно кто-то пытался как можно незаметнее пробраться через ежевичные заросли. Она посмотрела в ту сторону, подсознательно ожидая увидеть в лучшем случае какое-то животное, а если животное мелкое, то и вовсе ничего, но увидела какую-то пятнисто-серую тень, метнувшуюся за ствол метрах в сорока от укрытия, оставившую на своем месте что-то вроде размытого слепого пятна, какое видишь, если посмотришь на нить накала электрической лампочки. Еще несколько секунд она всматривалась туда, потом, решив, что все равно ничего не высидит, вернулась к костру.

Прошло с четверть часа. Безымянная следила за котелком, С'Гара осматривал Серегу, остальные просто отдыхали, лениво болтая.

-- Ты как здесь оказалась? -- Удивленно спросил вдруг Глеб, глядя куда-то вверх по склону.

Безымянная заметила, как освещались удивленной радостью лица всех, кто вслед за Глебом, поглядели туда же, но не успела она обернуться, как С'Гара с исказившимся лицом бросил Серегину ногу и, выхватив пистолет, дважды выстрелил.

Сверху послышался вопль, похожий на кошачий, но громче, а затем произошло нечто совсем непонятное.

Глеб, а за ним все остальные, повскакивали на ноги и направили оружие на С'Гару. Серега откатился в сторону и уставился на С'Гару с ужасом и ненавистью.

-- Оружие на землю и руки за голову! -- скомандовал Глеб, ставя пулемет на автоматический огонь.

-- На голову, -- поправил Олег, держа С'Гару на прицеле. -- Чтобы мы их видели.

С'Гара послушно бросил пистолет и положил руки на голову.

-- Ребята, что случилось? -- удивленно спросила Безымянная.

-- С'Гару похоже переклинило, -- сказал Валентин. -- Голос его дрожал, но пистолет он держал твердо, -- Стрелять в безоружную женщину, да еще с двадцати шагов не попасть -- это что -- то непохоже на С'Гару.

-- Я не в женщину стрелял, -- негромко сказал С'Гара и Безымянная поняла, что и она, и все остальные кричали. -- И я попал оба раза.

-- Он ел то же, что и мы, -- решительно сказал Витек, так что не отравление.

Безымянная взглянула наконец туда, куда стрелял С'Гара и увидела то же слепое пятно.

-- Хорошо, -- согласился Олег, -- С'Гара ляг на землю. Я останусь с тобой. При первом же движении -- выстрелю.

С'Гара послушно лег. Олег остался его сторожить, остальные осторожно двинулись вверх по склону.

В двадцати шагах от костра они наткнулись на кровавый след.

-- Вот это да, -- сказал Глеб, -- крови, как из ведра. Кто это был? Не человек и не дворф.

Они пошли по следу и еще в шагах в тридцати нашли еще теплый труп. Не человека, и не дворфа. Серое, пятнистое существо, нечто среднее между человеком и кошкой.

-- Пикси, -- догадалась Безымянная. -- Это была иллюзия!

Чрез несколько минут вся компания, очень бледная и пристыженная, сидела у костра.

-- Набрал же ты идиотов на свою голову, -- вздохнул Глеб. -- Мы тебя сколько уже знаем -- а тут, как людь...

-- Ладно, главное -- обошлось, -- ответил не менее бледный С'Гара. Когда он принимал от Безымянной кружку чая, руки его заметно дрожали.

-- Понимаешь, я Орчиз увидел, -- вздохнул Глеб, или кого-то очень на нее похожую... И, когда ты в нее выстрелил...

Все остальные, кроме Безымянной, как по команде, дружно раскрыли рты.

-- Каждый из вас увидел свое, -- ответил С'Гара, -- пикси были созданы не только для диверсий и охраны. Они умеют, к счастью, далеко не все, извлекать из подсознания наиболее привлекательный образ и принимать соответствующий облик. Умеют воздействовать на центры возбуждения, давая такой выброс гормонов, что мало кто выдержит.

-- А на меня их иллюзии не действуют. Я вижу их такими, какие они есть. И постэффект от иллюзий -- этакое слепое пятно.

-- Нет, -- проворчала девушка, я за кашей следила. А она все равно подгорела...

-- Надо ее обыскать, -- решительно сказал С'Гара. -- Олег, глеб, со мной. Притащим нашу гостью поближе к костру. Безымянная, следить вокруг. При появлении кого угодно, кроме нас троих, кладите на землю, при неподчинении стреляйте.

Безымянная, уже с пистолетом в руке, кивнула.

Минуты две спустя, С'Гара, Олег и Глеб подволокли и оставили с подветренной стороны шагах в пятнадцати тело.

При себе у пикси оказался только нательный крестик, да пояс с карманами. В карманах оказались набор отмычек, складной инструмент -- нож-пассатижи-напильник, пачка одноразовых фильтров для воды, индивидуальный пакет, да пяток галет...

-- У них что, лагерь поблизости? -- спросила Безымянная. -- Ни еды, ни воды, даже оружия нет...

-- Где живет людь, пикси не просто не оголодает, а как бы не разжиреть, -- ответил С'Гара. -- А если надо, она и траву, и жуков есть будет. И голодать может трое -- четверо суток, не слабея. Так что, лагерь может быть и в километре отсюда, и в ста. Хотя, вообще говоря, пикси обычно ходят группами. А оружие... Она -- сама по себе оружие. Подойдите все сюда.

Когда все оказались рядом, С'Гара взял руку странного существа. Рука была странно, непропорционально мускулистая по сравнению с поджарым телом, с короткими, толстыми пальцами. Чем-то эта рука напоминала звериную лапу. Пальцы оканчивались массивными, странно-выпуклыми ногтями. Когда С'Гара пережал сухожилие на одном из пальцев, из-под ногтя, словно из ножен, появился крепкий изогнутый коготь, острый, как бритва. Еще движение - на конце когтя повисла капля мутно-белесой, несколько тягучей на вид жидкости.

-- Ну и ну, -- зябко пожал плечами Витек. -- Кстати, словно у змеи зубы.

-- И это еще не все, -- С'Гара лезвием ножа разжал зубы твари. Рот у нее был широкий, нечеловеческий рот, а скорее кошачья пасть, с необычно крупными и острыми коренными зубами. Резцы были некрупными, и на вид похожими на человеческие, а когда пасть была раскрыта шире, чем на два пальца, откуда-то из пространства между щеками и деснами вылезли, словно лезвия перочинного ножа, длинные клыки, похожие на несколько изогнутые иглы от шприца. Концы клыков при этом оказались направлены вниз и несколько вперед.

-- Вот вам всем и ответ на вопрос, почему пикси не носят с собой оружия, -- произнес С'Гара, вытирая нож о шкуру пикси. -- Они сами себе оружие. На внешней стороне пальцев ядовитые железы, над клыками -- тоже, сила яда такова, что человека может уложить за пару секунд. Если не успеет укусить, то дотянется когтями.
На этом процедуру представления можно, думаю, считать оконченной. Сомневаюсь, что кто-нибудь захочет выпить с нашей гостью на "ты", так что давайте-ка проводим ее в ближайший овраг. Дежурим парами, в каждой паре либо я, либо Безымянная. Пикси могла быть не одна...

Долго не могли успокоиться в лагере после инцидента с пикси.

-- Нет, не сполю, -- послышалось из-за поваленного ствола. -- Заснешь тут, как же... Только глаза закроешь, как эта тварь пикси, мерещиться начинает, во всей своей красе, с копытами и кошачьей рожей... Бр-р-р! В самый раз для фильма ужасов.

-- А ведь я чуть не пошел прямо к ней... Вот кошмар-то. -- Серега почувствовал, как подступает пережитая жуть, заговорил торопливо, чтобы не дать ужасу овладеть собой снова. -- Да, ни за что бы не поверил, что такие монстры существовать могут. Эта тварь нас всех бы прикончила, если бы не С'Гара.

-- Мне посейчас ему в глаза смотреть стыдно, -- раздался шепот Витька из-под кучи лапника. -- Мы все здесь, можно сказать птенцы желторотые. Без него нас бы тут уже раз десять съели и пикси, и истребители, и черт знает кто еще. А как представишь, что несколько штук вокруг нас ошивается вот этих вот пикси...

В этот момент поднялся ветер, засвистел и запел в верхушках деревьев, заскрипел стволами. Сереге вдруг почудилось, что в шуме ветра слышны фрагменты какой-то полузнакомой мелодии. Он знал, что никогда не слышал ее раньше, но казалось, что еще немного, и он сможет повторить ее. Откуда-то пришла уверенность, что это не просто мелодия ветра. Это нечто намного большее. И почему-то песня ветра отогнала страх. Пришла какая-то изначальная уверенность, что там, где звучит песня ветра, никакого скрытого зла быть не может, а со всем остальным вполне можно справиться, если не развешивать уши. Но когда он поделился своими мыслями с друзьями, они ответили ему возмущенным ворчаньем.

-- Да у тебя похоже просто крыша поехала, -- наперебой послышалось из-за бревна, да и из-под кучи лапника, -- и без того жуть пробирает, а с этим ветром так просто хоть беги и вой. Просто вот так и тянет что-то за душу -- дескать, уйди отсюда, уйди, уйди... И не куда-нибудь, а аккурат обратно за Грань!

-- Вы чего! -- Послышавшийся из-под елового комля, щитом задравшего корни со слоем земли, голос Безымянной был удивленным, сонным и усталым. -- Вокруг все пока тихо и спокойною есть, правда, что-то вроде магии, но она нам всем не враждебна... Просто Грань -- это действительно грань. Демаркационная линия между людью и альвами. И, пожалуйста, если вам не трудно, шумите потише, мне на смену через два часа.

-- Интересно, что по этому поводу Валентин думает, -- проворчал Глеб. -- Валь... Валь! Вот задрыга, Олег охраняет, мы глюки со страхами ловим, а он дрыхнет без задних ног...

-- Да что вы... -- Вдруг громко сказал Валентин. -- Все у меня в порядке. Нет, никто меня не захватывал...

-- А что? -- Спросил Валентин своим нормальным голосом. -- ну вот, опять проснулся, а сна не помню...

-- Ты говорил кому-то, что все у тебя в порядке. И никто тебя не захватывал.

-- Да? Ну, значит, я во сне не соврал. Но, опять, что снилось -- в упор не помню...

-- Он опять устанавливает связь, но не отвечает. Кстати, движется довольно быстро, перешли Черную Грань в районе "седла". А альвы говорят, примерно там же кто-то из них. Он недели две назад звал на помощь, примерно из того места, откуда связались с тобой.

-- Вот как... Мама говорит, что впечатление такое, будто людь что-то задумала. Жалела, что мы живем далеко, а то сама бы пошла выяснить.

-- Ничего, со мной Сабала и десяток его бойцов. Маленькую группу возьмем без шума, от большой уйдем. Завтра ночью должны их встретить. Да, по дороге видели следу конских копыт и там же болтаются вороны. Не исключено, что С'Гара где-то рядом. Твоя мать с ним работала, она не знает, можно ли его вызвать?

-- Невозможно, я много раз пыталась. Кстати, привет. С'Гара нас не слышит, как и мы его. На него невозможно настроиться дальше, чем с нескольких метров. Впрочем, он всегда умел появляться в нужно время в нужном месте.

-- И тебе привет. В общем, завтра к утру мы уже будем знать, что случилось.

За ночь ветер разогнал облака, и мир приобрел такой вид, словно его только что отмыли. Ни намека на присутствие каких-нибудь достаточно крупных существо не было, да и мелочь тоже что-то на глаза не показывалась. Если не считать птичьего гомона, мир казался вымершим. На траве, на листьях, на металлических частях снаряжения блестели. Переливались радужно под солнцем крупные капли росы. Воздух, казалось, похолодел с ночи.

Отряд снялся с места, когда солнце высушило росу. Шли медленно, часто останавливались, и не только из-за Сереги. Казалось, в воздухе, с каждым шагом вперед, сгущается магия. Безымянная, шедшая на этот раз замыкающей, настороженно оглядывалась по сторонам. Ей не давал покоя вчерашний инцидент. Она хорошо понимала, насколько опасной была тварь, которую прикончили. Магия ее не тревожила. Это была мирная магия, не сулящая никакой опасности. Не больше, чем птичье пение, или ветер, тихо качающий ветви деревьев. Но даже охраняя, она замечала, как спокоен и прекрасен окружающий мир. Из ельника ветер приносил запах хвои и прелый, грибной дух лесной подстилки. Отряд пересекал поляну, похожую на лиловое озерцо от маленьких северных орхидей -- ятрышников и в воздухе разливался аромат, похожий на запах изысканных духов, а на берегу шумного, бурлящего на камнях ручья поднимались заросли горечавки, поднявшие над прижатыми к земле розетками листьев колокольчатые, изящные цветы, совершенно невообразимого, почти светящегося, глубоко -- синего тона. Эта земля жила без страха, забыв про существование людей. Только птицы, насекомые, звери, да синие цветы горечавки.

Но остальным, кроме Сереги, которого странная магия словно гнала вперед, и угрюмого и мрачного С'Гары, было жутко. С каждым шагом нарастал сумеречный ужас, подстерегающий в расщелинах поросших мхом скал, вылезающий из темной глубины подсознания, из тех времен, когда дальние предки человека ходили на четвереньках, ловили друг у дружки блох и с воплями шарахались от собственной тени. Это был какой-то безмолвный приказ выметаться отсюда, покуда целы, уносить ноги туда, откуда пришли, назад, за Черную Грань. Отряд проходил узкой тропой между скал -- и скалы грозили обрушиться им на головы. Ветер высвистывал в ветвях рябин свои древние песни -- а казалось, что впереди затаилась какая-то огромная жуткая тварь, готовая кинуться, как только подойдут к ней поближе, а мокрая луговина казалась непролазной тенью. Даже воздух стал похож на что-то вязкое, каждый шаг давался с трудом.

Когда стало темнеть, а небо стал окрашивать закат, отряд прошел едва десять километров. Нужно было остановиться на ночлег. Сумерки застали их в молодом леске, поднявшемся на месте старого верхового пожара. Куртинами поднимались рябины, березки, молодые елочки, а между ними стояли мертвые стволы, белые, словно старые, высохшие кости.

Пока разбивали лагерь, совсем стемнело, но темнота ни принесла спокойствия. Под кустами, куда не достигал свет костра, призрачным, мертвенным светом засветились гнилушки, что-то запрыгало и зашуршало в траве, каждый полусгнивший трухлявый пень стал казаться неизвестной затаившейся тварью, а когда с ближайшего сухого ствола раздался пронзительный крик сычика, нервы не выдержали окончательно. Испуганно оглядываясь, все, кроме Сереги, С'Гары и Безымянной, сбились кучкой почти вплотную к костру словно напуганные животные.

С'Гара угрюмо глядел в огонь. Магия выматывает, дорога, увязавшаяся за отрядом брукса, людь... Все это дало себя знать. А тут еще и пикси... От пикси обычно не вдруг отвяжешься, если они всерьез решили достать. Он чувствовал себя больным и разбитым. И как долог, чудовищно долог путь до дома... В воздухе висит магия, не враждебная, не опасная, но наводящая страх почти на всех. Обычное охранное заклятье, которое используют альвы, или, как их называет местная людь, валоны. Его стоило бы временно нейтрализовать, ничего в общем-то сложного, но сейчас он так вымотан, что ничего не выйдет, лучше даже не пробовать, только сорвешься без толку.

-- С'Гара! Посвети сюда! -- раздался вдруг испуганный голос Олега.

-- П-померещилось... -- вздохнул Олег несколько секунд спустя. -- Там... там в кустах мне труп померещился... Андрюха. Я его тогда к пулемету послал, а он и выстрелить не успел...

-- Ты рассказывал, -- ответил С'Гара. -- Если бы вы тогда их заметили секунд на двадцать раньше, может, даже, и отбились бы. Ты все делал правильно.

-- Если бы ты не начал командовать, никто из вас оттуда не ушел бы.

-- Ненавижу командовать. Ты все правильно думаешь, а когда ошибаешься -- только и остается, что трупы считать.

-- Я тоже командовать не люблю. Но знаешь, приходится иногда. А из тебя хороший командир выйдет. Ты всех своих погибших в лицо помнишь, они для тебя никогда цифрами не станут.

-- Ладно, пойду я на пост. Кто-то поблизости есть, я чувствую. Ну да ладно, кто бы это ни был, незамеченным он не пройдет...

-- С'Гара, у тебя гитара с собой? -- спросил Глеб. -- Спой, что ли...

С'Гара расчехлил гитару, взял несколько аккордов, и все поняли, что он, мягко говоря, не в форме.

-- А дай мне! -- попросила вдруг Безымянная. -- Что-то мне спеть хочется. Вспомнила я песню, она к нам подходит.

С'Гара передал гитару и зазвучала задумчивая мелодия [4].

-- Нет, что ты! Это я когда-то запись слышала, не помню даже где.

-- Действительно, раздался у самого костра незнакомый голос, -- спойте еще. Здорово получается.

Бросая вещи, компания похватала оружие, но С'Гара сдруг убрал пистолет в кобуру, хлопнул пришедшего по плечу и рассмеялся:

-- Сабала, я говорил тебе, что рано или поздно тебя сначала пристрелят, а только потом узнают?

-- Я тридцать пять лет назад сбился со счета, сколько раз мне это говорили! -- ответил тот, кого С'Гара назвал Сабалой.

Компании оказалось достаточно одного взгляда на незваного гостя, чтобы понять -- это не человек. Еще один дэми. Гибкий, тонкокостный, почти хрупкий. Глаза светлые. Миндалевидные, глядящие с ехидцей, казались слишком большими для узкого, с тонкими чертами, лица, а в казавшихся темными при свете костра длинных волосах резко выделялась ярко-белая прядь. В целом, в облике Сабалы было что-то от хищной птицы.

-- Кстати, я своих позову, если ты не возражаешь. Часового своего предупреди, он парень серьезный.

-- Серьезный, -- вздохнул где-то рядом Олег. -- Как салажонка сделали!

-- Ошибаешься, -- вдруг посерьезневшим тоном ответил Сабала. -- Салажонку я бы шнурки ботиноr связал. Ну, не родился еще часовой, мимо которого Сабала бы не прошел. Судьба такая.

-- Зови, -- улыбнулся С'Гара, -- только учти, на всех у нас даже чая не хватит.

-- Ты когда-нибудь встречал меня без недельного запаса еды?

-- Встречал. Между прочим, у тебя тогда еще и патронов оставалось по три на ствол.

-- Это было один раз и давно, -- отпарировал Сабала и издал длинный, странно модулированный свист.

Из темноты послышались одинокий негромкие шаги, а затем у костра беззвучно появилось десять существ, отдаленно напоминающий Сабалу. Затем приблизился и тот, кого было слышно.

Пришедшие с Сабалой пустили по кругу фляги с терпким, бодрящим травяным отваром и что-то вроде сухих бисквитов с ягодами.

-- Ну, рассказывай, -- сказал Сабала, -- что в мире перевернулось, с чего С'Гара надел форму и опять набрал отряд? Ты нашел свой дом?

-- Нет, -- печально ответил С'Гара. -- Дом я не нашел. А отряд... -- и он начал рассказывать, как в остатках старой Познани он встретил странную компанию и повел ее неведомо куда.

Сабала слушал внимательно, лишь услышав про пикси, коротко кивнул. И двое из его спутников растворились в темноте.

-- Ну а ты кого здесь выслеживал? -- Спросил С'Гара, закончив рассказ.

-- Компанию люди, неизвестно зачем захватившую альва и посредника, и идущую за черную Грань. А это оказались вы. Кстати, этой девушке с гитарой все должны быть благодарны. Мы, вообще говоря, вас брать по-тихому собирались. Видишь ли, недели две назад мы почувствовали, что кто-то из наших звал на помощь. Мы следили за ним, и собирались уже идти на выручку, когда к нам пришел Карконош и сказал, что Рута, дочь Ильвы Браун...

-- Ее самой, -- ответил Карконош, единственный из спутников Сабалы, ходивший небеззвучно, -- она, кстати, просила привет передать, если встречу, и в гости приглашала. Она у Зеленых башен обосновалась. Так вот, примерно в то же время Руту вызвал один из наших. Вызывать-то вызывал, и связь устанавливалась, но ничего не отвечал. Я решил. Что это -- результат контузии или химического вмешательства. Откуда мне было знать, что в мире опять появились вновь переменившиеся?

-- В общем, все обернулось лучше, чем мы ожидали, -- подытожил Сабала. -- Завтра к вечеру дойдем до поселка, там отдохнете, Серега ногу залечит. Хотя какое "завтра" -- светает уже.

Катюхе не спалось. Даже не от того, что все тело ныло и чесалось. Ее беспокоили мысли о будущем.

За те неполные два дня, которые она провела в сознании и более-менее на своих ногах, она увидела и поняла довольно много. И чем больше она видела, тем меньше ей это нравилось.

В подземельях все строилось на строжайшей дисциплине и иерархии. Это еще куда ни шло, но Катюха со всей отчетливостью понимала, что она -- на самом низу. И за каждый шаг наверх ей придется насмерть драться с существами, куда более сильными и опытными.

Пока Катюха болела, с ней обращались вполне себе мягко и дружелюбно, но она прекрасно понимала, чего стоит мягкость у пикси -- ничего вообще.

То, что к ней приставили двух охранниц, Катюха расценила как признак важности, только не себя, а своих знаний о С'Гаре.

Она уже поняла и то, что за С'Гарой будут охотиться, и то, что непосредственно к охоте ее не допустят, и то, что по окончании охоты, чем бы она ни кончилась, ее знания, а следовательно и она сама, станут бесполезными. А бесполезным у пикси одна дорога -- в котел.

Надо было бежать, но как? Пару ее попыток подойти поближе к выходам охранницы пресекли, и довольно болезненно. Значит, оставалось одно -- ждать.

Отец Петр опять мучился бессонницей. С одной стороны, ночного визитера следовало бы забыть, по возможности -- совсем и навсегда. С другой -- это было интересно... Да неделю уже любопытство не давало ему покоя.

Плюнув на собственную осторожность, отец Петр решительно включил компьютер и начал искать, что же известно про мутанта по имени Ихой Туивета.

Поначалу отца Петра несколько даже удивило такое количество, казалось бы, посторонней информации в своем архиве. Данные были приблизительно тридцатилетней давности. Досье, фотографии, полицейские отчеты, видеозаписи... Потом отец Петр вспомнил, что в свое время собирал эти материалы, рассчитывая использовать их в одной из проповедей, но как-то не пригодилось. Теперь, подогреваемый любопытством, он начал разбирать старое дело.

Ихой Туивета. Он же Мальмют. Родом из Нью-Йорка, из портовых кварталов со странным названием Рай. Седьмой отпрыск в семейке потомственного вэллферщика и портовой шлюхи.

Начало его карьеры было совершенно обычным. С двенадцати лет он по нескольку раз в год привлекался полицией по мелочам, но, похоже, кричать о правах негров он научился раньше, чем говорить, так что каждый раз его выпускали за недостатком улик, малолетством и так далее.

В шестнадцать он впервые сошел с проторенной семейной дорожки. В то время, как его отец и братья активно участвовали в беспорядках, вооружившись бейсбольными битами, он раздобыл где-то старенький "АК-47", пристрелил несколько человек из местной шайки и полгода спустя вынырнул в Муравейнике, на другом берегу континента.

Там он некоторое время болтался в разных бандах, оттачивая умение стрелять и участвуя во все более крупных делах. Так прошло три года, а потом он случайно столкнулся с "Воинами Ночи", в то время командой совсем молодой и малоизвестной. Командир их, С'Гара, тогда еще ничем не прославился.

Через полгода "Воины Ночи" в первый раз заявили о себе, как о профессиональной команде. Тогда в Каире сгинул без следа представитель "Каройла" со свежесобранной информацией о перспективных нефтяных месторождениях.

За следующие пять лет "Воины Ночи", гастролируя по всему миру, снискали славу одной из лучших наемных команд.

В шестнадцатом Ихой внезапно отделился от "Воинов" и, полгода спустя, был убит полицией "Мацуоки Биотроникс".

Одна из наиболее ценных видеозаписей отца Петра была посвящена именно этому событию. Он не помнил уже, у кого и на что ее выменял, помнил лишь, что цена была высокой.

... Камера, видимо, была небрежно брошена около компьютера, и бьющая по столу ладонь падала совсем рядом. Побагровевший от ярости человек, начальник внутренней полиции (так скромно называлась маленькая армия "МБ"), ревел:

-- Что вы мне "Воинов Ночи" тычете? Вы потеряли одиннадцать человек -- двух шаманов, группу Уи-Уиса, шесть наших служащих! -- упустили эту сучку Лоис, пристрелили нарка на последних неделях жизни, рассорившегося со С'Гарой полгода назад, и пытаетесь представить это успехом?

-- Меня не интересует, что вы делали! Вы ни хрена не сделали, значит, делали не так!

-- Это он вас прижал, он! Он сорок минут не давал вам подняться! Один долбанный нарк с простреленной ногой и старым калашом! Против двадцати бойцов!

-- Я уже сорок пять лет Фуримата! Человеческих шаманов все меньше, стоят они все дороже! Может, вы съездите в Каир и наймете там семью-другую Лоа? Комнада Уи-Уиса была единственной, понимаете, единственной командой орков, работавших в Японии! А из уцелевших сотрудников двое тяжелораненых, и одного пришлось перевести в инструктора! Да это же катастрофическое поражение!..

Разговор в таком стиле длился еще с час, потом запись обрывалась.

Завязка последнего боя Туиветы была банальной: некая Нина Лоис, девочка для развлечений компании "Мацуоки Биотроникс", получила случайно доступ к секретным данным. Самым благоразумным было бы тут же обо всем забыть; самым выгодным -- быстро толкнуть эту информацию кому-нибудь.

Нина выбрала третий путь. Не имея на своей стороне ничего и никого, только обработанное хорошими хирургами тело и бездну наглости, она вздумала поиграть в Большую Игру за столом акул. Приключений ей после этого хватило на всю жизнь, примерно на год.

Через месяц после начала игры Нина Лоис, видимо, встретила Ихоя, во всяком случае, Ихой, похоже, и защищал, и содержал Нину полгода. За эти полгода он четырежды отбивал полицию "МБ" и участвовал еще в нескольких делах. Стиль его работы изменился. Он перестал экономить боеприпасы, утратил элегантность, заменив ее жестокостью. Впрочем. стрелял он, похоже, еще точнее, чем прежде. Через полгода Нину и Ихоя застали врасплох боевики из "МБ". Ихой прикрыл уход Нины, но когда он сам пытался уйти следом, пуля перебила ему ногу.

Надо полагать, он сразу понял, что обречен, но, перетянув ногу ремнем, он устроился между старыми печными трубами и отстреливался еще полчаса.

Уи-Уис и двое его орков попытались взять Ихоя одновременной атакой. Один из них погиб, не успев выстрелить, другой выстрелил навскидку, не попал и едва успел убрать голову, а Уи-Уис прострелил Ихою живот, но Ихой успел всадить орку пулю между глаз. Уцелевший орк с двумя стрелками "МБ" повторил атаку, но эта атака обошлась атакующим в трех убитых без единого попадания в Ихоя.

Лишь пять минут спустя Ихой истек кровью, но нападавшие не рисковали больше высовываться. Еще через десять минут они подошли к мертвому Ихою, не выпустившему из рук "АК-47".

Отец Петр пересмотрел снимки из досье. Нина Лоис. Девочка для развлечений. Холеное, смазливое личико, скроенное по действующим тогда канонам, в глазах хорошо поставленная невинность, тело словно кричит "Я создана для секса!". Судя по досье, существо вполне бесцветное. Полинезийско-чилийского происхождения, тридцать два года, служащая "МБ"... А это еще что? Найдена убитой... Капистрано... "МБ" ни при чем... Дата -- приблизительно через полгода после того, как был убит Ихой. И -- никаких следов на тему, кому и зачем это понадобилось. Отец Петр, повозившись еще минут пять и не найдя ни исполнителей, ни мотивации, вздохнул и переключился на следующее досье.

Ильмаринен С'Гара. Бывший командир группы наемников, известных как "Воины Ночи", а стало быть и бывший командир Ихоя Туиветы. Неизвестного происхождения мутант. Истинный возраст неизвестен. Подлинное имя неизвестно. Господи, всемогущий и всемилостивый, да ничего толком неизвестно! Кроме перечисления дел, антропометрических показателей и кучи ничем не подтвержденных сведений, больше похожих на обыкновенные байки, каких и в "Храни тебя Боже" и "Под Бахусом" наслушаешься! Хотя в целом личность весьма незаурядная и довольно привлекательная... Тут отец Петр поймал себя на том, что уже видел это лицо за последнюю неделю, как минимум дважды. Да полноте, он ли это был? Ведь с тех пор почти полных тридцать лет прошло. Но если? Ведь не случайно же говорят. что твари-мутанты, ко всему прочему, чуть ли не бессмертны, если их не убьют... Но тогда получается, что командир отряда из Центрального Мегаполиса лейтенант Бэггинс и Ильмаринен С'Гара -- одно и то же лицо. А если верить на слово призраку Ихоя Туиветы, то так оно и есть. Хотя... Стоит ли верить призраку, а тем паче призраку мутанта? Ведь известно же, мутанты -- это мутанты. Хоть и похожи на людей, а на самом деле -- хуже крыс. Твари без чести, без совести, да и бессмертной души им Господь не дал. Подделки под человека. Да, но с чего тогда господин Харуяма давал подозрительно похожее описание, да еще требовал, чтобы при появлении такового лица сообщили немедленно? Ну да перебьется господин Харуяма... Своя шкура дороже.

Так, что там дальше! Уи-Уис, Хомо-Хомани и Ота-Кте. Орки. Тоже мутанты, только американские. Тут и смотреть нечего, все с ними ясно. Где деньги, там и мутанты, иначе с чего их было такое количество с одной стороны в верхушках корпораций, а с другой -- полны трущобы? Мутант всегда работает за деньги, а без денег работать не будет... Стоп!

"Я просто очень перед ним виноват" -- сказал Ихой. И, защищая Нину Лоис, он брался за рискованные, но неплохо оплачиваемые дела -- она что, не платила ему? Он сам ее содержал? И -- отстреливался до последнего, прикрывая отход. То, что у Лоис в это время пени за душой не было, известно точно -- ее попытка заняться шантажом провалилась с треском. Так кто из двоих -- без души, чести и совести?

Отец Петр снова просмотрел видеозапись из хозяйства господина Фуриматы, начальника внутренней полиции "МБ" и его слух зацепился за слова "пристрелили нарка на последних неделях жизни". Это еще что такое? Ответ он нашел довольно быстро в досье Ихоя Туиветы.

"Анубис". Разработка, от которой отказалась даже армия. Наркотик, отключающий эмоции, превращающий человека в машину для убийства. На черном рынке в свое время достать его было вполне можно. Но кроме того, было известно, что "Анубис" дает массу побочных эффектов, а тот, кто его принимает, не живет дольше нескольких месяцев -- семь, восемь, иногда -- девять. Рекорд -- десять месяцев и еще неделя.

Причем последние месяца полтора человека, севшего на "Анубис" не волнуют уже ни честь, ни долг, ни секс, ни деньги -- только жажда убийства.

А мутант, доживавший последние недели, защищал женщину, которая ему не платила. И прикрывал ее отход. Какое-то чувство было сильнее необратимых биохимических изменений мозга...

Отец Петр принялся еще раз читать приложения к отчету и словно на каменную стену, наткнулся на пункт контракта Уи-Уиса:

"В случае гибели или тяжелого ранения двоих членов группы Исполнителя, уцелевший считается свободным от контракта, с выплатой ему оговоренной страховой премии, с момента факта гибели или ранения".

Тем ни менее, Ота-Кте продолжал выполнять приказ мертвого командира. А подвели его люди, служащие компании -- они атаковали чуть позже, когда Ота уже падал назад, с разбитым пулей лицом. Что вело его в бой? Что пересилило возможность получить страховую премию и уйти? Почему все ведут себя неправильно? Почему мутанты ведут себя как люди, а люди -- как мутанты?

Отец Петр подошел к окну и стал вглядываться в ночное небо, словно надеясь увидеть ответ...

Когда рассвело, отряд снова двинулся в путь. К некоторому удивлению, те, кто пришел ночью, сопровождать их не стали. Сабала, выслушав вернувшихся с рассветом разведчиков, сказал, что хотя никаких подозрительных следов на вчерашней стоянке не нашли, обшарить местность все равно нужно. Пикси могла быть и не одна. После этого вся десятка буквально растворилась в подлеске. Проводить их к поселку взялся Карконош, пришедший ночью вместе с бойцами Сабалы, и не принадлежащий к их виду.

Снова дорога через земли, забывшие про человека. Карконош, шедший впереди, уверенно выбирал тропу, чем-то напоминая деловитого, косматого лешего. Вчерашний страх исчез, словно его никогда и не было. Появились животные. Один раз дорогу перебежала лисица, с тропы неторопливо, словно нехотя, расползались ящерицы. Из скальных расщелин, из-за поваленных стволов, с древесных ветвей -- отовсюду наблюдали за идущими внимательные глаза. С любопытством -- но без страха. Безымянная хотела было рассмотреть поближе причудливый древесный гриб, сделала шаг в сторону и чуть не упала, оступившись на полусгнившем стволе. В ту же секунду в воздухе сухо прошуршали прозрачные крылья и на щеку девушки спокойно уселась большая зеленая стрекоза.

-- А тебе идет, -- улыбнулся Олег. -- Постой секунду, дай полюбоваться...

-- Вот сейчас шишкой запущу... -- Беззлобно огрызнулась Безымянная, выбираясь назад на тропу.

-- Интересно, однако, куда мы идем? -- спросил Серега, ни к кому конкретно не обращаясь. -- Вроде как неизвестно куда, а страха почему-то нет... И еще те, кто ночью пришли... Сабала и его бойцы. Кто это такие?

-- Кто такие, спрашиваешь? -- ни в голосе С'Гары, ни во взгляде, не было даже отдаленного намека на насмешку. -- Могу сказать. Твои родичи. Горные альвы, а местная людь их называет -- валоны. Страха нет, это вполне естественно, защитное заклятье, отпугивавшее незванных гостей из-за Грани, они сейчас сняли, а тебе так и вовсе бояться здесь нечего, потому что твой народ в горах -- у себя дома... Да и нам всем горные альвы -- не враги, скорее наоборот...

-- Нет... -- В голосе Сереги звучало непонимание. -- Тогда... Не знаю, как это понимать. Тебя послушать -- выходит, что я и не человек вовсе?

-- Не человек. Больше того, скорее всего никогда путем и не был человеком. Но ведь и я не человек тоже. Я вообще сомневаюсь, что во всем нашем отряде хоть один человек найдется. Ты все сам поймешь, когда дойдем до поселка.

Привал устроили в лощине, заросшей папоротниками. По краю лощины тек невидимый среди хрупких узорчатых листьев ручей, а выветрившиеся, растрескивавшиеся от времени и непогоды скалы окружили лощину своеобразным амфитеатром. Похоже, лощиной довольно часто пользовались -- на широком плоском валуне возле ручья не было мха и виднелись следы огня, словно время от времени на каменной плите горел костер.

С'Гара опять осматривал Серегу, а Валентин все глядел на Карконоша.

-- Спросить хочешь? Спрашивай, может отвечу, -- сказал Карконош.

-- Как это -- связался? Откуда ты обо мне знал? Кто такие "вновь переменившиеся"?

-- Это не на одну кружку пива рассказ, -- улыбнулся Карконош, -- а если коротко, ты -- один из нас, ты можешь пользоваться телепатической связью. Но "можешь" не значит "умеешь". Тебе надо учиться.

-- Это хорошо, -- ответил Валентин, -- а кстати, в поселке есть куда деку подключить? И аккумулятор бы новый...

-- А ты деку уже нашел? Молодец! И подключим, и аккумулятор найдем. А сейчас полезнее всего будет часика на два на массу подавить, до поселка еще часа два ходу, а мы ночь не спали.

Расстелив на плоском, обросшем толстым слоем мха скальном обломке плащ-палатку, С'Гара смотрел в небо сквозь нависающие листья папоротника. Спокойствие. Спокойствие, которого не хватало в последние недели. Если бы еще не липкая, свинцовая усталость, как двенадцать лет назад, после драки с каким-то человеческим магом в Порт-Лориене... Впрочем, человеческому магу тогда повезло намного меньше. Высоко в небе, почти на грани видимости, медленно выписывала круги хищная птица. Гриф. Падальщик. Он так вот кружить способен часами, выискивая, где что подохло. За последнее время вообще стало больше птиц. Это хорошо. Хорошо и то, что после города опять стало везти, хотя от пикси, похоже, уйти едва удалось. Но удалось же? Хотя интересно, что могло бы быть этой ночью, если бы не Безымянная? Горный народ, при желании, способен ходить бесшумнее тени, кошки по сравнению с ними, так просто топают, как пехотный взвод на параде, так кто кого мог сделать на этот раз? Снаряд или броня?

От ручья потянуло резковатым духом перечной мяты, словно кто-то наступил на это растение, по земле отдались тяжелые шаги и совсем рядом послышалось ворчание Олега. С'Гара извернулся ужом и, поднявшись, оказался с Олегом лицом к лицу.

-- Елки зеленые! -- Олег отступил на пару шагов. -- Я тебя не заметил. Пока ты с Серегой возился, я тебя видел, а куда ты потом девался -- внимания не обратил. Старею, что ли? То Сабала мимо меня, как мимо пустого места, теперь ты подкрался...

-- Я не подкрался. Я уже с четверть часа тут лежу. А Сабала... Знаешь, я все мечтаю услышать, как он приходит или уходит. С тех пор, как с ним познакомился. Полагаю, он -- лучший диверсант из всех, кого я знал когда-либо. Он и его "Зеленые дьяволы".

-- Немецкие подразделения Второй мировой? Ну к Сабале они имеют такое же примерно отношение, как к тебе Вещий Олег. Даже не однофамильцы. Его команда с самого начала работала по большей части в лесах и горах, и первоначально называлась просто "Зелеными", так сказать, по месту работы. А "Дьяволы" к их названию прилипли в десятом году, после Ватиканского дела.
Ватикан, к тому времени -- корпорация, построил некий секретный объект в Швейцарских Альпах. А конкурирующая корпорация "Истинная Лютеранская Церковь" наняла Сабалу и его отряд для "обеспечения проникновения на объект". Я знал, что Сабала нанялся на работу, знал и примерное место. И знал, на кого. И тут является ко мне представитель одной корпорации, и пытается нанять на "очень простое", как он сказал, "задание". Всего-то перехватить на отходе диверсионную группу и уничтожить. Пленных не брать ни в коем случае. Угадай, кто меня нанимал?

-- Хм... Если бы это был Ватикан, наняли бы на охрану или противодиверсионную операцию. "Истинно Лютеранская"?

-- Именно. Видишь ли, мутанты Творения Божьими не являются, бессмертной души у них нет, стало быть и убить их -- вроде как не грех. Естественно, я сослался на занятость и намекнул Сабале, что его заказать хотят. ИЛЦ нашла какую-то команду из людей, Сабала их даже убивать не стал -- обезоружил, запихал в их же грузовичок и оставил под ближайшим знаком "Стоянка запрещена".
А потом нанес, как он сам выразился, "визит невежливости", в штаб-квартиру ИЛЦ. Я, ради такого случая, одолжил им Ильву Браун, так что полиция о визите узнала позже всех. Сигнализация не сработала.
Сабала собрал "экстренное заседание совета директоров", на котором тех, кто голосовал за устранение "Зеленых", из любимого пистолета... поустранял, в голову.
Потом, с помощью пластита, разнес все коммуникационное оборудование, и выворотил кабельные закладные. А на прощанье рванул в прихожей кило, я видел фотографии -- такая красота!
Резные дубовые двери улетели на другую сторону улицы. Да, разумеется, на "экстренном заседании" он выбил себе немедленную оплату, с компенсацией -- словом, в десять раз больше исходной суммы.
Его потом предавали анафеме и ИЛЦ, и Ватикан.
Дело получилось шумное. Корпорации терпеть не могут тех, кто попадается на черных операциях, а за неудачную ликвидацию исполнителей готовы вообще с потрохами съесть -- как же, столько грязного белья на всеобщее обозрение!
Вот, с тех пор и "дьяволы"!

-- Совсем, почти что, как там, где я служил в свое время. Там нас, солдат, тоже, в буквальном смысле слова, за людей не считали, так, нечто среднее между уголовниками и рабочим скотом. Разве что не в столь явной форме. Было дело, еще и попа в часть прислали, начальству совесть заговаривать. Скотину бессовестную. Дескать, все так, все правильно, на все воля и закон божий... Да только лучше от этого не стало, как были мы, солдаты, серой скотинкой на убой, так и остались...

-- Есть небольшая разница. В отличие от солдат, дэми, или, как их называют люди, мутанты, действительно не являются людьми как виды. А у людей -- если не вписывается в общепринятую идею -- значит, сатанинское отродье, враги, стало быть. Если нельзя заставить служить, значит необходимо уничтожить.
Впрочем, -- фыркнул С'Гара, -- "уничтожали" раньше. В мое время в моде были слова "контроль популяции". А предлагали под этим лозунгом, смеяться будешь, генетическое обследование, со стерилизацией отклонений.

Олегу представился начальник полиции Елени Гуры, пытающийся поймать для стерилизации Сабалу, он не сдержался и усмехнулся.

-- Вот и чуть не получилось примерно то же, что в свое время с индейцами во время колонизации Америки. Так и здесь. Все церкви разом объявили дэми бездушными отродьями Сатаны.

-- Поработить или уничтожить, просто за то. что иначе выглядят, по-другому себя ведут, рассказывают своим детям другие сказки... -- Олег оглядел лощину, но ничего подозрительного не увидел. -- Чего меня всегда удивляло, так это человеческая твердолобость и ограниченность. Иногда это напоминает черепаху в доме -- лезет на стенку в полуметре от открытой двери. А если ее кто-нибудь в сторонку двери развернет, так она развернется обратно и будет продолжать лезть на стенку. В конце-то концов, сказки у каждого народа свои, зачем лезть туда, куда не просили? Кончается это почти всегда плохо... Пожалуй самый мерзкий пример -- гренландские колонисты...

С'Гара ничего не ответил, только отвел в сторону потускневшие глаза. Олег подумал, что во всем этом есть какая-то странная, глубинная связь. Связь между древними мифами и теми, кто сейчас живет на земле. Но в чем заключается эта связь?

Серега вновь бежал через сожженный, разрушенный город на неслышимый, но от этого не менее реальный голос существа, которое необходимо было найти. Снова город превращался в ущелье. Упавшие от старости, полусгнившие стволы преграждали путь. Плющ, хмель, плауны, папоротники... Нехоженая, дикая чаща. А голос звучит уже совсем близко. Быстрее, еще быстрее... И буреломная чаща переходит в горную долину под сумеречным небом.

-- Подъем! Эй, идти пора! -- чья-то рука тряхнула его за плечо, прерывая увиденное.

-- Валь, отвяжись... -- Серега открыл глаза и увидел перед собой бородатое, лешачье лицо Карконоша.

-- Идти нужно, -- повторил Карконош, -- К закату, не позже, нужно попасть в горный поселок. Незачем лишний раз ночевать где попало.

Поднявшись, Серега увидел, что все уже успели собраться, а солнце уже перевалило далеко за полдень и, вообще говоря, день грозит перейти в вечер.

Неприметная тропа вела из лощины в узкую, больше похожую на ущелье, долину небольшой речушки. Долина заросла малинником, рябинами, на которых уже отцветали последние кисти кремово-белых цветов, орешник смыкался над головой зелеными сводами, но по берегу потока шла набитая тропа. Местами она подходила к самой воде, и, казалось, пользуются ею не только звери, ходящие сюда на водопой. Кое-где на берегу поднимала свои пахнущие медом метелки таволга, местами выше головы поднимались и какие-то совсем незнакомые растения. Сереге это ущелье показалось вдруг знакомым, он уже бежал по нему в своих странных, повторяющихся снах. А тропа вела все дальше, постепенно поднимаясь, пересекая впадающие в речку ручьи, вытекающие их каких-то боковых расщелин и оврагов. Там, где тропа пересекала эти ручьи, лежали где несколько бревнышек, где охапка хвороста. В глухой тени под кустами орешника виднелись бледно-розовые, сдвоенные колокольчики линнеи. И настал момент, когда тропа вывела отряд в долину, залитую лучами предзакатного солнца.

-- Ну и чудеса... -- Услышала Безымянная шепот Сереги. -- Мир, где исполняются мечты и желания...

-- Да ничего особенного, если не считать того, что это -- долина из моего сна. То есть, не совсем, первый раз я ее просто в глюке увидел, еще тогда, когда мы в первый раз со С'Гарой встретились. Помнишь, когда каждый свой глюк увидел? А потом, после того, как я на самострел нарвался, мне несколько раз снилось одно и то же, что я кого-то ищу и дорога, да и не только дорога, еще и какой-то странный голос -- не голос, чужие эмоции, выводит меня в горную долину... А теперь мы в эту долину пришли наяву... Интересно только, кто звал и вел меня во сне? Мне так и не удалось узнать...

Позади послышался стук копыт, словно какой-то крупный зверь догонял отряд на полном карьере. Через минуту его увидели. Он вылетел из-за поворота, на полном ходу обогнал отряд и, развернувшись, резко остановился. Это был, похоже, не просто дикий рогач. Верхом на рогатом звере, без уздечки и седла, устроился один из отряда Сабалы.

-- Похоже, кое-какие домашние животные у горного народа все-таки есть... -- Негромко произнес Олег.

-- Если бы еще могла определить, что это за вид, -- ответила Безымянная, -- из цервид, это точно. Какой-то олень. Только вот какой? Похож на благородного...

-- Может быть, -- подключился Витек, -- Да только, насколько я помню, благородный таких размеров не бывает, от силы метр тридцать в холке, а это? Ведь с лошадь, да притом с крупную... мутант какой-то...

Мутант в ответ наклонил голову и тряхнул рогами, пока еще покрытыми бурой бархатной кожей и не отросшими до полного размера.

-- Насилу уговорил рогатого помочь мне догнать вас, -- всадник потрепал по шее своего скакуна, нервно перебирающего ногами, и норовящего встать на дыбы. -- Позади все чисто, пикси нет, одна была. До поселка вам осталось минут пять, вас будут ждать, встретят... -- С этими словами он развернул зверя и мгновенно скрылся из глаз. Еще с минуту был слышен топот копыт, потом все затихло.

-- Полетел сообщить информацию, улыбнулся Карконош. -- Все хорошо...

-- Как это -- уговорил рогатого? -- Удивился Валентин.

-- Это просто. Все живое, со всем можно договориться, если умеешь. Нельзя договориться только с живым оружием да людью. Вообще-то горный народ живет сам по себе, а звери -- сами по себе. Но, при необходимости, зверей можно попросить об одолжении.

-- Конечно нет. Сейчас Ливтрасир попросил его помочь. А зимой роли поменяются.

Сереге вдруг подумалось -- значит говорить на уровне эмоций можно не только с воронами и Псовым народом. При умении можно договориться почти что с любым зверем. Со всеми Живущими-на-Земле. И вдруг, совсем близко и отчетливо, он услышал тот голос эмоций, который столько раз слышал во сне. Неслышимый, но от того не менее реальный голос существа, которое было жизненно необходимо найти. И теперь этот голос звучал совсем рядом, где-то здесь, в этой долине.

Поселок. Подсознательно Безымянная ожидала увидеть что-то вроде человеческой деревни, какие ей доводилось видеть когда-то. Но когда отряд обогнул выступ склона, она поняла, что была абсолютно не права. Чутьем она понимала, что все они зашли в самый поселок, но как ни оглядывалась она вокруг, нигде не было даже намека на какое бы то ни было жилье. И еще -- ощущение, что со всех сторон за ними следят зоркие, внимательные глаза. Она оглянулась на своих спутников -- похоже, они тоже чувствовали, что за ними наблюдают. Наблюдение это было не враждебным. Скорее в нем угадывался дружелюбный интерес.

-- Ну, кажется, пришли, -- проворчал Олег, -- теперь осталось дождаться. Пока нас встретят... Будем надеяться, не картечью.

-- С чего ты взял? -- Вскинулся в ответ Серега, но договорить не успел. Рядом с отрядом, словно из под земли появилось двое местных обитателей.

-- Нам сообщили о вас, -- как и у тех, кто встретился компании ночью, голоса у них были звонкими, странно-певучими, а вот двигались они совсем беззвучно. -- Идите за нами. Нас просили, чтобы мы встретили вас и показали, где можно остановиться.

-- А можно узнать, кто передал такую информацию? -- Олег как-то не мог для себя решить, можно ли доверять этим существам, не делают ли все они ошибки, идя с ними?

-- Можно, -- ответил один из провожатых. -- Минут за пять-шесть до вашего появления прискакал на олене Ливтрасир, он и передал.

Пока они шли куда-то вглубь долины, Олег осторожно разглядывал новых сопровождающих. Очень они похожи на Сабалу и его бойцов. Высокие, как Серега или С'Гара, длинноволосые, поджарые до хрупкости. Узкие, большеглазые лица, маленькие, плотно прижатые уши, на вершине короткий пучок волос, словно перьевые "ушки" у совы-сплюшки. Может быть, поэтому есть в этих лицах нечто птичье? Зеленовато-коричневая одежда, еще бы их было особенно заметно на фоне зелени и камней! И двигаются словно песчаные эфы, также бесшумно и быстро. А за плечами -- взведенные арбалеты. Наконечники болтов -- тяжелые, массивные трехгранники. На какую это дичь охотятся эти ребята? На динозавров? Или на вертолеты? Тут Олег поймал себя на мысли, что Серега очень уж похож на местных обитателей. Такой же поджарый, ну, предположим, он всегда таким был, такой же безусый -- безбородый, кстати, это вообще странно, идем все вместе уже леший знает сколько времени, все кроме него, да еще С'Гары, обросли уже весьма основательно. Сестренка не в счет. С'Гара по большому счету тоже не в счет, сам говорил, что не человек. Но Серега? И еще эти "сплюшкины ушки" на ушах, что у местных, что у него. Ведь не было раньше. А теперь вот, отрасли. Получается, что и он -- не человек? А как тогда все это объяснить? Хотя... говорили же, было дело, о "переменившихся"? Но с какой, спрашивается, стати, меняться тому, кто сюда вообще нечаянно попал? Это ведь, вроде, местные тут "менялись". А С'Гара? Он, что, тоже "переменившийся". Хотя он-то, как раз, все же больше похож на человека. Хотя бы этих "сплюшкиных ушек" нет... С сестренкой, что ли, все это обсудить? Только выспаться сначала, да как следует, если, конечно, дадут. С этой треклятой городской живностью, да еще с этой полукошкой, как ее там, пикси, как на войне, будь она не ладна...

-- Пришли. Дом пустой, устраивайтесь, как привыкли, -- провожатые остановились возле какой-то осыпи, словно когда-то со склона сползли крупные камни, да так и остались. -- Все, что нужно, найдете.

Приглядевшись внимательнее, Безымянная вдруг заметила, что в глубине образованной лежащими друг на друге камнями глубокой ниши находится дверь. Значит, осыпь -- это всего лишь хорошая, умелая маскировка!

Через пару часов, поев и отмывшись, Безымянная уже спала, найдя для себя угол потемнее.

Проснувшись, Серега некоторое время пытался сообразить, где находится. Почему это над головой не каменный свод пещеры, не листва и небо, а дощатый потолок? Почему не слышно ни ветра, ни птиц, ни потрескивания костра? Потом вспомнилось -- поселок. Вчера вечером все они пришли в горный поселок. Ну, елки-палки. Совсем одичал. Забыл уже, когда в нормальном доме жил сколько-нибудь долго, лес да пещеры в горах безопаснее кажутся, чем нормальное жилище... И, кстати, где все остальные? И почему ни разу за ночь его не разбудили, на смену? Забыли? Или что-то случилось? Нет, если бы случилось, его бы в неведении не оставили. А еще -- опять этот странный голос эмоций, который раньше звал и вел его сюда. Только раньше в нем звучала тревога, а теперь -- просто насмешка какая-то, дескать, вот, привели, а теперь посмотрим, что делать будешь. А он вчера был слишком вымотан, чтобы узнать, чьи это фокусы... ну, ладно.

Проснувшись окончательно и выбравшись из спальника, он обнаружил в комнате, кроме себя, еще Витька и Глеба, которые что-то творили со своим снаряжением.

-- Доброе, -- откликнулся Глеб, -- только не утро. А уже скорее, день. Тебя дожидаемся.

-- Остальные? -- Витек фыркнул, -- Валька с Карконошем внизу треплются, грозя оставить нас без кормежки, если мы не двинемся в самое ближайшее время, а остальные -- за стенкой.

-- Суслик-в-спячке, -- поддержал Глеб, -- их можно вообще не дожидаться.

Вечером, придя в поселок, сбросив в доме вещи, Карконош пригласил Валентина поболтать за кружкой пива.

-- Ну, давай по порядку, -- сказал Карконош, разлив пиво. -- Поотвечаю я малость на вопросы. Захочешь спать -- скажешь.

-- Да я пока не хочу, днем вздремнул вроде... Давай с начала: ты ведь не человек?

-- Мы называем себя посредниками. И ты -- один из нас. Никто, кроме нас, не может связываться на расстоянии. В Африке подобным свойством обладают лоа, но с ними связаться очень сложно. Вызывается всегда несколько, и передача нечетка. В Австралии живут подобные нам, но с ними связаться неимоверно тяжело, в первую очередь из-за расстояния. Около Старого Неаполя живет один парень, Луиджи Риццо, он как-то раз продержал связь пятьдесят минут. Это. насколько я знаю, рекорд. Так, как связывался ты, может связываться только кто-то из нас. Остальные... оин -- скорее эмпаты, ну, асы еще умеют ориентироваться таким образом.
Но ты пока совсем не умеешь пользоваться своим даром. С чего начнем -- с истории или с обучения.

-- Пустяки, пока все нормально. Да и не так уж поздно.

-- Главный принцип: понимай, что делаешь. Знакомо?

-- Значит, так. Закрой глаза. Сядь удобно. Расслабься. Тебе нужно научиться визуально представлять Сеть. Сеть, в которую мы все объединены. Я сейчас вызову тебя -- не пытайся отвечать. Просто прими сигнал.

Валентин внезапно увидел перед собой яркую зеленую точку. Она пульсировала, и Валентин непроизвольно потянулся к ней. Тут же в голове отдало тупой болью.

-- Я же сказал -- не пытайся отвечать! Научись просто принимать сигнал. И не дергайся так -- стул опрокинешь.

-- Ага, готов, -- и Валентин вновь расслабился.

На этот раз он не проявлял инициативы. Зеленая точка начала приближаться, и Валентин заставил себя расслабиться и подпустить ее ближе. Ближе, ближе... внезапно точка проскользнула куда-то внутрь головы Валентина. Тот попытался ее вытолкнуть... и обрушился назад вместе со стулом. В голове пульсировала боль.

-- Ну ты даешь... -- Вздохнул Карконош, тоже держась за голову. -- Нет, детей не в пример легче обучать... Сядь обратно... Нет, пожалуй, стул придвинь к стене. А то, не ровен час, головой стукнешься, а тебе ей еще всю жизнь думать.

С третьей попытки тоже ничего не вышло. И с четвертой. А с пятой -- прошло! Голос Карконоша звучал у Валентина в голове абсолютно отчетливо!

Время летело, но Валентин был слишком взбудоражен, для того, чтобы спать. У него -- получалось!

Часа в два ночи Карконош объявил перерыв, развел в очаге огонь и поставил вариться кофе.

-- По Средиземному морю асы ходят в Каир, -- ответил Карконош, -- а Каир его лоа привозят. Кофе, кстати, очень удачного урожая.

Уже наступил день, когда Карконош и Валентин, вымотанные, но довольные, завалились спать.

"В кои-то веки, -- подумалось Валентину, -- никто днем будить не будет..." -- и он провалился в сон.

-- Вот это маскировка, я понимаю, -- Глеб разглядывал то, чем казался дом снаружи. -- Ни за что не догадаешься, пока не подойдешь вплотную. А ведь посмотреть -- так не хуже наших эти горцы устроились...

-- Ну да, -- откликнулся Витек. -- Это все ладно. Меня другое интересует -- откуда, спрашивается, в долине местной речушки растения цветут не по сезону? Вообще-то, таволге например, цвести сейчас рано. Айда, что ли, узнаем?

Четверть часа поисков не дали ничего. Речушка как речушка. Растения как растения. И спросить не у кого, впечатление такое, что долина вообще не жилая.

-- Ладно, народ, двигаем, пожалуй, обратно... -- Серега осекся, почувствовав безмолвную насмешку. Близко, совсем рядом.

-- Эй, ты чего здесь делаешь? -- вдруг спросил Глеб, обращаясь к кому-то за Серегиной спиной. Серега резко обернулся, потерял равновесие и едва не полетел в речку. Кошмар и радость -- всего поровну.

-- Может быть, сначала стоило бы поздороваться? -- усмехнулась девушка.

-- Пикси! -- выдохнул Серега. -- Народ, мы кажется влипли...

-- Еще чего, -- отпарировала незнакомка, -- была бы я пикси, так не разговаривала бы тут с вами, сразу бы когти в ход пустила. Пока вы соображали, всем троим бы уже досталось. А кроме того, вы все увидели бы, если бы успели, конечно, разное. Каждому -- свое.

-- Две ночи назад мы уже видели "каждому -- свое", до сих пор жуть пробирает... -- Глеб с мрачным видом убирал пистолет в кобуру. -- И все-таки, что ты здесь делаешь? И кто ты вообще такая?

-- Это, вообще, я должна спросить, что вы здесь делаете, -- произнесла девушка более спокойным тоном. -- Я здесь живу... Ай-и, и буду я еще комедию ломать! -- Вдруг повернула она тему разом чуть ли не на девяносто градусов. -- Кто вы такие, я знаю. Вы мне, между прочим, уже недели две жить спокойно мешаете. А меня, кстати сказать, ждут. Если хотите, идемте со мной, по дороге поговорим.

-- Ну что, хьюмены, -- неуверенно посмотрел на Серегу и Глеба Витек. -- Идем, раз приглашают...

-- Ну идем, -- буркнул в ответ Глеб, -- лучше уж так, чем совсем никак...

Серега тем временем во все глаза разглядывал неожиданную собеседницу. А он-то до сих пор думал, что мечта -- это что-то нереальное... Тоненькая, гибкая, словно ивовый прут. Где-то на голову ниже его самого. Тонкое, чуть горбоносое лицо с огромными миндалевидными глазами странного, серовато -- синего цвета, таким бывает иногда небо на рассвете, когда солнце еще не взошло... Волосы длинные, как у Безымянной, но Безымянная всегда носит их заплетенными, а у этой -- распущенные, тяжелые, прямые, цвет -- словно у буковой листвы осенью, почти багряные, с каким-то густым медным отливом. И ведь это не краска, не косметика... Мечта, превратившаяся в реальность... Может быть, она бесшумно подошла на их голоса, а может быть, дожидалась их здесь... ее одежда, сшитая из кусочков тонкой замши, вырезанных в виде зеленых и коричневых древесных листьев, наверно, позволяет ей сливаться с окружающей растительностью так, что можно и в двух шагах не заметить... Пикси создала иллюзию. Это была реальность.

-- Не пялься так на меня, -- неожиданно одернула его "мечта". -- И рот закрой, пока истребитель не залетел. И не сообщая свое удивление всей округе. Хочешь чего-то спросить -- спрашивай, только не таким образом. У меня, между прочим, имя есть. Меня зовут Скади. И если хотите идти -- идите за мной. И быстро.

С этими словами она решительно развернулась и пошла прочь от речки. Впрочем, даже сейчас она двигалась не громче какой-нибудь бабочки. Остальные, стараясь не отставать, последовали за ней.

Через пару минут они вышли на тропу, ведущую куда-то к краю долины. Выйдя на открытое место, Скади остановилась и свистнула. На странный модулированный свист тут же появилось еще трое, с первого же взгляда было ясно, из того же народа. Одного из них Серега узнал бы сразу. Всадник, обогнавший их вчера на подходе к поселку. Двое других были ему незнакомы.

-- Они с нами, -- сказала вновь появившимся Скади.

-- Стоит ли? -- с сомнением спросил ее вчерашний всадник.

-- В конце -- концов, они решили сами, -- отпарировала Скади.

Спутников Скади звали Ливтрасир, Этне и Финнбар. Этне, чем-то похожая на Скади, старалась держаться поближе к Финнбару и подальше от Витька, словно была уже знакома с людьми и знакомство это было не из приятных.

-- А кстати, куда мы идем? -- спросил Витек, когда группа двинулась по тропе куда -- то вглубь долины. -- И зачем?

-- В верховья, -- отозвалась Скади. -- Кроме света и водицы надо чем-нибудь кормиться. Вот мы и идем добыть это самое "что-нибудь". Мы -- охотники.

Глеб тем временем сосредоточенно что-то высчитывал. Через несколько минут он, похоже, пришел к каким-то выводам, которые ему показались довольно-таки невдохновляющими.

-- Хэй, хьюмены, -- окликнул он своих спутников. -- А ведь сегодня АЭС сдохнуть должна. Как бы всем без электричества не остаться.

-- Не останемся, -- фыркнул Финнбар. -- Мы с АЭС не связаны. Уже лет пять как.

-- А откуда тогда снабжение энергией? -- прицепился к слову Глеб.

-- Речка, в речке гирлянда, на гирлянде генератор. Принцип ясен?

-- Турбинки на тросе? -- Улыбнулся Глеб. -- Здорово! Я бы посмотрел.

-- На обратном пути можно будет завернуть и посмотреть. Раньше, когда мы еще у самой Грани жили, был ветряк. Но это сооружение слишком уж истребителей привлекало, да и людь там была совсем рядом. А они -- уж больно соседи непредсказуемые. Кроме того, ветер -- когда есть, а когда и не очень. Не будешь же все время магию использовать... Вода -- более стабильный источник энергии. Течет себе и течет. И живое оружие не привлекает.

-- Здесь ключи горячие. Речка даже в сильные морозы, здесь в долине, не замерзает. Да и не так уж часто здесь бывают сильные холода.

Тропа между тем начинала все круче и круче взбираться куда-то вверх. На относительно ровном месте Серега успевал идти вровень со своими быстрыми спутниками, но на подъеме понял, что переоценил свои силы. Он начал все сильнее отставать.

-- В чем дело? -- Скади остановилась и удивленно посмотрела на него. -- Ноги сбил?

-- Нет... Недели две назад под картечь из людского самострела попал... Сейчас... Только отдышусь немного... -- Сереге опять, как тогда, стало вдруг невыносимо стыдно. Опять он оказался обузой...

Глаза Скади стали серьезными. Серега вдруг почувствовал, что она каким-то непостижимым образом осматривает его, сканирует, не руками, не техникой, но как и чем?

-- Никаких "сейчас". Ты совершенно зря пошел с нами, для тебя сейчас это -- ничего хорошего. Хэй-и, -- обратилась она к остальным. -- Планы меняются. На горячий ключ на обратном пути заверните. А если там нас не найдете, значит мы дома.

Снова Серега почувствовал безмолвный голос. Тревога и озабоченность. Близко, совсем рядом. И вдруг он понял -- этот голос эмоций -- голос Скади. Так значит -- это она звала и вела его в эту долину? Но каким образом? Если он слышит ее эмоции, не значит ли это, что и она, точно также, слышит его? Ну, дела...

-- Послушай, Скади, а откуда ты нас знаешь? -- спросил он, когда остальные исчезли среди кустарника.

-- В основном -- от отца и его бойцов, -- улыбнулась Скади. -- Собственно, большую часть информации я узнала рано утром. А ты... С тобой, точнее, с твоими эмоциями, я знакома уже около двух недель.

-- То есть так, что ты -- один из нас, горных альвов. И ты поднял на уши всю округу. И да, кстати, идем. До горячего ключа отсюда метров двести, там передохнем прежде чем в поселок идти, и поболтать там можно будет. Идем. И не пытайся меня догонять, я сама тебя подожду.

Когда подошли к ключу, Серега окончательно вымотался и захромал. Он уже думал, что эти двести метров кустарника, валежника и папоротников никогда не кончатся, когда они выбрались-таки во что-то вроде небольшой котловинки под скальной стенкой, и Скади скомандовала остановку.

-- Все, пришли. Это горячий ключ, -- Скади поправила ремень и собрала рассыпавшиеся волосы, откинув их за спину.

-- Отлично... -- вздохнул Серега, устраиваясь на полегшем стволе черемухи. -- И все-таки, как ты меня обнаружила? Лично я этого не понимаю. В голове не укладывается.

-- Тебя мог обнаружить любой человеческий кретин, обладай он хоть каким-нибудь слухом, -- возмущенно фыркнула Скади. -- Боль, ужас, отчаяние... да ты кричал так, словно с тебя люди кожу живьем драли. Я только одного не могу понять, -- внезапно голос девушки стал тихим и немного грустным. -- Я не понимаю, почему я тебя услышала. Я же не была с тобой знакома, а обычно слышат друг друга ли бо те, кто хоть немного знакомы, либо через тех, кто знает друг друга... ну это необходимо для настройки на чужие эмоции.

-- Как это -- не понимаешь? Ведь это умеют все. Даже маленькие дети. Слышать эмоциональный голос других -- ведь это же естественно. Ты же слышал меня? -- Глубокие, серовато-синие глаза глядели предельно удивленно, и такое же удивление было в безмолвном голосе эмоций.

-- Да как это объяснить... -- Серега запнулся. -- Понимаешь, я ведь не всегда был одним из вас... Нас всех вообще случайно С'Гара подобрал в какой-то околевшей городской дыре.

-- Ну, тогда все понятно, -- успокоилась Скади. -- Попросту, ты -- переменившийся, и переменившийся совсем недавно. Опыт старый, рефлексы новые, да еще, впридачу, и обучить было некому.

-- С'Гара, он вел нас. Обучал, что опасно, что не очень, как вообще надо действовать... Мы бы без него пропали...

-- Наверняка. Но то, что он делал -- это не то обучение, которое нужно тебе. Он натаскивал вас на выживание, на житейский опыт. А обучить тебя как следует... Он просто не может этого сделать. Просто потому, что он принадлежит к другому виду. Пожалуй, более близкому к нам, чем дриас или дворф, но все же -- к другому. Мы -- эмпаты и псионики. Он -- посредственный эмпат и очень сильный техномаг.

Скади замолчала, о чем-то задумавшись. Серега оглядывал котловинку, в которой они находились. Низкие, корявые буки и черемухи склонялись к глинистой, лишенной растительности поляне, посреди которой дымилась глубокая и довольно широкая лужа мутноватой воды. Из лужи вытекал ручей и терялся в зарослях. По берегу ручья тянулась мокрая тропа, испещренная отпечатками копыт и лап. Видимо, что-то находили животные неотразимо привлекательное в мутной и на вид, горячей луже, от которой, к тому же, исходил странный запах. Пахло -- словно в химической лаборатории.

-- Можно я проверю, насколько тебя задело? -- Вдруг спросила Скади. -- Мне не нравится, как ты хромаешь. Ничего не делай, только не двигайся. Для того, чтобы определить, мне не обязательно видеть.

Серега послушно замер. Негромко мурлыча какую-то необычную мелодию, Скади начала действовать. Тонкие руки замерли над скрытым под тканью шрамом. Миндалевидные, яркие глаза закрылись. От рук исходило странное тепло, словно даже и не тепло, а галлюцинация. Ощущение без воздействия. Серега догадался -- магия. Сканирование, как несколько минут назад, только более глубокое.

-- Все, -- выдохнула Скади, открывая глаза и массируя кисти рук. -- Все более или менее в норме, только отдохнуть как следует. Хорошо сделано, хотя чувствуется, что оперировали по живому. Через полгода даже на погоду реагировать не будет. Знаешь, тебе повезло. Чуть в сторону -- и разнесло бы артерию.

-- Откуда ты знаешь, что оперировали по живому?

-- Я -- псионик, -- ответила девушка тоном, не допускающим возражения. -- И эмпат к тому же. Ты же непроизвольно вздрагиваешь при одном только воспоминании об обработке. Ты поймешь, когда научишься.

Серега вдруг почувствовал, что усталость отступила куда-то и, похоже, он вполне сможет дойти до дома без посторонней помощи.

-- Ничего почти что, -- ответила девушка, поправляя на волосах заколку в виде синего цветка горечавки. -- Немного магии. Просто нам нужно добраться обратно в поселок, а мне не светит под конец волочь тебя на себе. К тому же магия все же лучше, чем амфетамины, которых, к тому же, все равно больше двадцати лет как нет.

-- Забудь людские байки, -- огрызнулась вдруг Скади. -- В них нет и сотой части правды. Магия не лечит. Только поддерживает какое-то время, к тому же утомляя мага. К слову сказать, С'Гара последние сутки явно держал тебя на чем-то подобном. Отец говорил, что давно уже не видел его настолько усталым и измотанным, словно он месяц кряду держал охранное заклятье. Да, он сделал бы что угодно, чтобы доволочь тебя сюда. Но теперь как бы ему самому помощь не потребовалась. И ему, и той девушке, которая пришла вместе с вами и не хочет называть своего имени.

-- Хорошенькое у нее прозвище, -- усмехнулась Скади, хотя в душе, как почувствовал Серега, она вовсе не смеялась. -- А ты не знал, что она тоже -- техномаг?

Посидев у горячего источника еще немного, Серега и Скади по звериной тропе двинулись к поселку. Проходя мимо ручья, Серега не удержался, потрогал воду, а потом, украдкой, лизнул пальцы. Вода в ручье действительно была горячей. И солоноватой. Как кровь.

Люминисцентные лампы погасли все разом. Тоннели метро погрузились во мрак.

Сейчас или никогда! Катюха ударила стоящую впереди охранницу когтями в спину, лягнула стоявшую сзади, очень удачно попав в колено, дернула ее, согнувшуюся, когтями по шее и бросилась бежать к ближайшему, как она помнила, выходу.

Минуту спустя включила свет, и это оказалось Катюхе на руку -- она легко нашла выход и устремилась наружу, к свободе.

Как выяснилось, солнце достаточно противно слепило глаза. Но это -- пустяки, главное -- уйти от длинных и когтистых лап Старшей Сестры.

Катюху, разумеется, никто не учил искусству наложения личины. Но кое-что она поняла и сама. И, едва закончив, двинулась от выхода из метро, на поиски хоть какого-то союзника.

Союзника, союзника... Такого, чтобы смог справиться с пикси.

Городской маг! Катюха слышала о нем несколько весьма уважительных отзывов. Городской священник, отец Петр, по слухам, мог быть достаточно силен.

Поскольку эти двое друг друга терпеть не могли, нужно было выбирать кого-то одного. Контора мага, кажется, ближе. Значит, туда!

Минут десять спустя, она уже давила на кнопку под солидной, хотя и грязной вывеской.

Не дождавшись ответа она в отчаянии толкнула дверь -- та, к ее удивлению, раскрылась. "Магия!" -- подумала Катюха, но тут же заметила, что это обычный электромагнитный замок, почему-то не работающий.

Из-за двери кабинета доносились приглушенные голоса и возня. Катюха, помедлив немного, постучала.

-- Войдите! -- отозвался голос из-за двери, и Катюха толкнула дверь

Тут же она сообразила, что сейчас маг увидит ее через личину, и тут-то ей и конец... Но и маг, и отец Петр, почему-то помогавший магу собирать рюкзак, посмотрели на нее с характерным блеском в глазах. "Не заметили" -- радостно подумала Катюха, но тут же поняла, что и союзники из них не слишком сильные.

Наспех придуманную легенду о мутантах они пропустили мимо ушей, глядя в основном Катюхе на грудь. И неожиданно легко согласились взять ее с собой, на север, по делам, о которых говорить ничего не хотели. Впрочем, Катюха не настаивала. Главное -- подальше от города.

Пять часов спустя и город, и даже окружавшие его помойки остались позади. Похоже, Катюхины спутники жаждали покинуть город не меньше ее самой.

У Катюхи болели неотвердевшие копыта, и глаза резал солнечный свет, но она понимала, что отставать нельзя. Поэтому, когда маг открыл замок на старом ангаре, в котором оказался потертая, но работающая и заправленная мотодрезина, она непритворно вздохнула с облегчением. Впрочем. ее спутники тоже вымотались до крайности, однако весьма бодро принялись заводить дрезину.

Еще три часа дрезина неторопливо ехала по ржавой колее, петлявшей между холмами. Уже начинались сумерки, когда из-за одного из холмов показался столб дыма и послышалось натужное пыхтение.

Остановив дрезину, маг включил габаритные огни.

Прошло не более трех минут, и из-за поворота выполз бронепоезд. Две платформы с мешками с песком, рельсами и шпалами, два броневагона, бронированный паровоз тендером вперед, две теплушки, классный вагон и еще один броневагон. Замыкали поезд две открытые платформы. Выглядело это грозно и внушительно.

Не доехав с сотню метров до дрезины, поезд остановился. Башня с пушкой с переднего броневагона уставилась на дрезину. Прошло несколько секунд, и со стороны бронепоезда раздался усиленный рупором голос:

Затем с лязгом раскрылись двери переднего вагона и оттуда выпрыгнули четыре человека и камуфляже, с оружие наизготовку.

Когда они подошли ближе, Катюха поразилась их виду -- самому молодому из них было как минимум за сорок. Командиру их -- под семьдесят. Впрочем, для своего возраста выглядели они довольно прилично.

Всех троих проводили в классный вагон, в котором было оборудовано нечто вроде маленького зала для совещаний.

Там их уже дожидались. Катюха быстро окинула взглядом присутствующих и сделал кое-какие заметки для себя. "Несомненно, " -- подумала она, -- "верховное начальство здесь -- это вот этот старый зас...ушенный японец. А тот, кто рядом с ним подпирает стенку -- похоже, это его адъютант. И даже не исключено, что адъютант и охрана в одном лице. Вот он-то, пожалуй, мне и нужен. На вид он, по крайней мере, ровесник Олега, может быть на пару-тройку лет старше. Стало быть, взять его особого труда наверняка не составит. А на мага с попом теперь можно смело плюнуть. Они -- мелкая сошка, и никакой роли здесь не играют." Закидывая пробную удочку, она улыбнулась. Тот, кому была адресована улыбка, рослый, чем-то похожий на собаку-командора тип, посмотрел на нее вскользь и улыбнулся в ответ. Странная это была улыбка, расчетливая, не размыкая губ. А взгляд Катюхе и вовсе не понравился. Глаза у этого существа были серовато-дымчатые, светлые, прозрачные, и взгляд был похож на взгляд цепной собаки. А длинные, белесые, словно выгоревшая на солнце солома, нечесаные волосы еще более усиливали сходство с неухоженной овчаркой.

Отец Петр и маг глядели друг на друга, явно ожидая, что другой начнет доклад первым. Пауза затянулась.

-- Я предполагаю, что вы не имели чести уследить за объектом? -- осведомился японец.

-- Никак нет, господин Харуяма! -- Маг сделал попытку вытянуться во фрунт, что выглядело крайне комично. -- Он пропал из города, последний раз его видели четыре дня назад. А сегодня днем в городе отключилось электричество. Я подозреваю...

-- Чтоб тобой демоны подавились, со всеми твоими подозрениями! -- взорвался Харуяма. -- Вы, идиоты такие, его спугнули, спугнули и сбежали, и все, что вы добились... -- он посмотрел на Катюху, та поймала его взгляд, и Харуяма вдруг малость смягчился, -- в общем, опять вы сделали меньше, чем ничего! И за какие только грехи в прошлой жизни Аматэрасу наказала меня подобными... помощниками?

-- Простите, сударыня, -- галантно обратился он к Катюхе, -- но эти два остолопа опять сделали все не так. Только ваше появление до некоторой степени извиняет их.

-- Ты! -- обратился он к отцу Петру, вытаскивая пистолет, -- Я кому инструкции давал? Этого поганого мутанта нужно было отследить! -- И он наставил пистолет тому в лицо.

Отец Петр откашлялся и вдруг произнес спокойно, солидно и даже несколько отрешенно:

-- Не бойтесь убивающих тело, душу же убить не могущих -- от Матфея, десять, двадцать восемь.

-- Что "десять, двадцать восемь"? -- Прорычал Харуяма, впрочем. уверенности в его голосе несколько поубавилось.

-- Евангелие от Матфея, десятая глава, двадцать восьмой стих, -- ответил отец Петр. -- Успокойтесь и уберите пистолет.

Несколько секунд они неподвижно стояли друг против друга, затем адъютант Харуямы сказал негромко:

-- Действительно, господин Харуяма, уберите пистолет, все равно ведь стрелять не будете.

Господин Харуяма сплюнул на пол и убрал пистолет.

-- Ладно, -- сказал он, -- в городе нам делать нечего. Завтра утром двинемся обратно. Вы двое - переночуете с рядовыми, а вас -- он посмотрел на Катюху как кот на полную банку сливок, -- я постараюсь устроить с наибольшими возможными удобствами.

Как и ожидала Катюха, "наибольшие возможные удобства" оказались в койке господина Харуямы. Впрочем, это было даже забавно...

Около двух часов ночи, шесть теней беззвучно выскользнули из под второй теплушки, той, в которой хранились запасы еды и боеприпасов. Отойдя от поезда с полкилометра, они уселись кружком.

-- В городе Командира нет. Дорога от города ему только одна -- за Черную Грань. Значит, нам с генералом больше не по пути.

-- Пускач отцепить, и никуда они ее не заберут.

-- Не прицепят. Генерал каждый вечер ругал паровозную бригаду за перерасход топлива.

-- Взорвут -- пешком пойдем. Да, Урсула, надо бы со штабом связаться.

-- Пусть сначала эти уедут. Не ровен час, сигнал поймают.

-- Ладно. Михель, обеспечь дрезину. Караулим обычным порядком. Всем свободным от дежурства -- спать.

Отцу Петру не давали покоя мысли. Самая неприятная из них была -- да сколько же еще Харуяма будет им помыкать! Сколько все это вообще можно еще терпеть? За последние десять лет от него вообще почти что ничего не слышно, кроме ругани.

Когда небо за окном теплушки начало сереть, мысли оформились в решение. Уходить. Немедленно. Пока никто не следит, быстро и тихо, хватит служить под командованием язычника, зарабатывая себе дорогу прямиком в ад.

Стараясь шуметь как можно меньше, отец Петр открыл дверь теплушки и спрыгнул на землю. Но не успел он пройти и двух шагов...

-- Куда это ты собрался? -- Неожиданно окликнул его негромкий голос.

"Все, попался, -- подумал отец Петр, -- это же адъютант господина Харуямы. Язычник и, по слухам, мутант. Либо прикончит меня на месте, либо выдаст господину Харуяме, и неизвсетно, что хуже".

-- Куда это ты собрался? -- повторил голос. -- Сбежать надумал? -- Из густой тени возле вагона появился говоривший, который действительно оказался адъютантом господина Харуямы. В предрассветных сумерках он еще больше походил на неухоженную овчарку -- командора.

-- Локи? Ну... я... в общем... -- Отец Петр собрался с духом и, стараясь, чтобы голос не дрожал и звучал убедительно, произнес. -- Да, я собрался сбежать. Я не желаю больше терпеть издевательства от язычника.

-- А если отбросить риторику, тебе надоело служить под начальством Харуямы, -- голос говорившего был спокоен до безразличия.

-- Да! -- Отец Петр почувствовал, что сейчас устроит безобразную истерику. -- Господь мой, защита моя...

-- Тихо, -- оборвал его адъютант, или ты побудку решил устроить? Кстати, а в сумке у тебя что? -- И не дожидаясь ответа, он подтянул к себе рюкзак отца Петра, вместе с хозяином.

-- Библия и банка киббла. Да, с таким набором далеко ты уйдешь... Пойдем со мной, хоть какого снаряжения найдем.

Отец Петр, не верящий своим глазам, проследовал за Локи в вагон - склад, где получил вполне приличные ботинки, рюкзак с пайком. Спальником и всякими мелочами и автомат с подствольником, да пяток магазинов и гранат.

-- Иди отсюда на восток, дня через два выйдешь к крупной реке, оттуда вниз по течению, -- сказал Локи. -- Кстати, плащ -- палатку надень, а сутану выбрось. Ты в ней на фоне леса как вареный рак на снегу.

-- Спасибо, сын мой, -- вполне искренне сказал отец Петр. -- Спаси тебя Господь!

-- У мутантов нет души, -- так же спокойно как всегда, ответил Локи, -- так что и спасать нечего.

Отец Петр, вздыхая тихонько о своей неуклюжести, побрел на восток.

Локи посмотрел ему вслед, затем затоптал свежий когтистый след в грязи около теплушки и пошел к штабному вагону.

Отец Петр шагал и шагал на восток. Против ожидания, рюкзак с каждым шагом становился словно бы легче, а вот сознание того, что он -- впервые за Бог знает сколько лет -- поступил по совести, совсем не радовало. Он вновь и вновь вспоминал прощальные слова Локи, и не понимал, как же так -- и папская булла была, и послания всех патриархов, в один голос утверждавшие, что нет у мутантов души -- но почему мутанты ведут себя так, как дай Бог каждому человеку?

Тьма. Мягкая. Непроглядная. Не сулящая опасности. Как же это, разве может быть такое? В мире абсолютного спокойствия не бывает, это нормально. Жизнь, по большому счету, всего лишь дорога от одной напасти к другой. Но почему тогда так спокойна эта тьма? Да и мир ли это?

Но ведь это не абсолютная тьма. В ней появляются какие-то светящиеся точки. Звезды? Да, звезды. Звезды в ночном небе, противоестественно - ярко отражающиеся в зеркале воды. Что это за место? Где я? Где может располагаться это озеро, зажатое горами со всех сторон? Медведица стоит непривычно низко над горизонтом, значит, юг, и над горами встает яркая, чуть ущербная Луна.

От ее света поросшие лесом горы кажутся смятой, косматой шкурой какого-то зверя, который затаился и ждет. Все ждут. А зверь -- что зверь? Он непробудно спит уже не одно тысячелетие. Там, где сейчас встает Луна, ждут люди. И им не терпится содрать с мутанта шкуру только за то уже, что он имеет наглость жить иначе, чем они. А сейчас им хочется поступить так вдвойне, так что смотреть надо в оба. Люди терпеть не могут, когда их секретные планы вываливаются вдруг прямо в Сеть, на всеобщее обозрение... А другие люди готовы платить, чтобы случилось именно так. Мерзко. Но надо же как-то жить... Еще и то хорошо, что сюда, к озеру Гвадалквивир, полиция "Карлос компани" сунуться. Скорее всего, не рискнет. Ха, хоть какая польза от истребителей, а их здесь немало...

Но где отражавшиеся в воде звезды... Только блики, радужные разводы, жирная, нечистая пленка... Нефть. И солнце, буро-красное. Раздувшееся, просвечивает насквозь клубящийся черный дым. И куда, спрашивается, подевался Локи? Если в ближайшие сутки он их не найдет, всем здесь будет ох, как не сладко... Черный, густой дым стелется над водой, а солнце просвечивает сквозь коптящее пламя, поднявшееся, как кажется, до самых облаков. Пока люди "Каройла" будут заняты нефтяной платформой, можно будет, может быть, убраться по-тихому. Если удастся. А от нефтяной платформы "Санта-Гертруда" уж точно ничего не останется. Хороший получился погребальный костер для Бада и Нанны. И где Локи? Только бы не попался...

...Вересковая пустошь под пепельным небом, где звезды -- не отдельные слабые точки, а яркое, холодное пламя. И тропа, ведущая между валунов к низкой гряде холмов. Спокойствие и чувство дома, и до дома совсем близко, только перевалить гряду поросших соснами и осинником моренных холмов. И его ждут. Закрытый от холодных ветров распадок, дом... Она наверняка сейчас смотрит, как разворачивается над холмом мост радуги. Когда-то радуга показалась им забавной идеей. Так, баловство, немного магии... Теперь у этой забавы совсем иной смысл...

... Только дурак станет искать золото на конце радуги... -- донеслось откуда извне.

И -- бьющий, режущий, нестерпимо яркий свет. Запястья схвачены чем-то так, что не вырвешься. Что случилось? Где я? Кто я?

-- Не заводится, господин генерал! -- несколько солдат с бронепоезда возились с дрезиной, на которой вчера явились отец Петр, маг и Катюха. -- Стартовый двигатель крутится, а дизель не запускается!

-- Остолопы! -- рявкнул Харуяма и, подбоченясь, взгялнул на Катюхк. -- Локи, разберись!

Локи с пять минут возился в дрезине, потом вылез и сплюнул.

-- Как вы говорите, господин генерал, карма этого двигателя уже дописана. Подшипник в редукторе высыпался. Запасного у нас нет.

-- Кому она здесь нужна? Я даже не представляю, где взять подшипник, а без этого -- мертвых хлам. Топлива едва на полторы сотни километров, и слить его нам некуда. Взрывать -- у нас боеприпасов мало. Бросить ее и не возиться.

-- Вам дай волю, весь день дрыхнуть будете, -- проворчал господин Харуяма. -- По вагонам!

-- Зигфрид, слышал? Что они там могли натворить?

Четверть часа спустя Зигфрид недоуменно произнес:

-- Ничего не понимаю... Все подшипники в норме. Взрывчатки нет. Все нормально. Ладно, вы все -- в укрытие, я заведу и проеду с километр, потом вернусь.

Дрезина затарахтела и весьма бойко проехала километр туда и обратно.

-- По-моему, Локи вполне сознательно накормил генерала сеном, а тот съел и не поморщился. Ладно, поехали!

Волны сна медленно отступали, оставляя его на берегу реальности. Олег протер глаза, потянулся -- благодать, когда можно вытянуться во весь рост, не натыкаясь при этом на камень, корягу или куст, который не замедлит обдать в ответ порцией холодной воды... Давно уже не приходилось чувствовать себя нормально выспавшимся... Некоторое время он размышлял, стоит ли просыпаться окончательно, сестренка, вроде, еще спит... Потом решил, что есть хочется вес же больше, да и остальные, не считая сестренки и С'Гары расползлись куда-то. Интересно, чья сейчас смена, совсем счет времени потерял.

Осторожно, чтобы не разбудить Безымянную и С'Гару, Олег выскользнул из комнаты, а минут пять спустя, ориентируясь на голоса и запах еды, оказался на кухне.

Как и в комнатах наверху, здесь были ничем не прикрытые бревенчатые стены, а длинные и узкие горизонтальные окна пропускали поразительно много света. Как Олег и предполагал, здесь собрались все, а у очага, заодно с Карконошем, заправляла незнакомая ему девчонка-горянка, гибкая и проворная, будто ящерица. Ее куртка и штаны, сшитые словно из зеленых и коричневых древесных листьев, эффектно сочетались с падающей до колен багряно-медной гривой распущенных волос, а огромные глаза были такими же синими, как прихватившая волосы над ухом заколка в виде цветка горечавки.

-- Во, суслики, никак из спячки выходить надумали? -- приветствовал его Глеб.

-- Ладно, сусликов оставим в покое, -- махнул рукой Олег, глядя в окно на улицу. -- Ты лучше скажи, чья сейчас смена...

-- Чего я такого смешного сказал? -- Олег удивленно посмотрел на собравшихся. -- Или вы, как сюда пришли вчера, так на все и забили разом?

-- И не вчера, а позавчера, -- задушевным голосом ответил Витек.

-- Да вот так. С тех пор, как мы пришли, прошла ночь, день и еще ночь, так что сейчас утро. Но не следующего дня, а через один. Больше суток прошло. Мы вчера вас всех просто будить не стали, зато с местными вчера кое-чем разжились.

-- Да что же это? Получается, что я вот так, просто и ненавязчиво продрых больше суток?

-- А то! -- Ухмыльнулся Глеб. -- И остальные не лучше. Они вообще, похоже, продолжают...

-- То-то я чувствую, так жрать хочется... Словно действительно сутки не жравши...

-- Ну вот, теперь узнаю Викинга, -- фыркнул Валентин. -- Снова в своем репертуаре. Будильник подарить?

-- Оставь себе. При годится. Или сразу брось в помойное ведро.

Готовить горянка умела не хуже Безымянной, Олег это оценил сразу. А еще то, что эта девчонка, видимо, считает, что все так и должно быть. Словно они все не позавчера сюда пришли, а жили здесь уже, по крайней мере, месяц.

-- Послушай, а кто это такая? -- улучив момент, спросил он у Глеба.

-- Мое имя Скади, -- ответила вместо него горянка. -- И, наверно, стоило бы задавать вопросы впрямую. Человеческие повадки, надо сказать. довольно смешно смотрятся.

-- Викинг, ты ей пальцев в рот не клади, худо будет, -- усмехнулся Серега. -- Скади вообще никому спуску не дает, мозги наизнанку вывернет и скажет, что так эстетичнее.

-- Не преувеличивай, -- Скади одним скользящим движением переместилась от очага к столу. Олегу подумалось. Что тягаться с ней в пластике движения смогла бы разве что сестренка. Рядом со Скади любая человеческая женщина показалась бы грубой и неуклюжей. -- Если хотите позадавать вопросы, то сейчас -- самое время. А я с удовольствием поотвечаю.

-- Ну... -- Олег задумался. -- Как и зачем вы нас нашли, я уже знаю. Почему мы не выставляем посты, а С'Гара первый на это забил, я понимаю. А почему ты около нас, как... как...

-- Как нянька, -- отсутствующим голосом подсказала Скади.

-- Не то нянька, не то охрана, не то гид... Ты -- дочь Сабалы или кого-то из его отряда?

-- Угадал, -- Скади вдруг поглядела на Олега с уважением. -- Хотя вас пошли встречать из-за того, что со мной связался ваш живой миноискатель.

-- Да будет тебе, -- фыркнула Скади, -- кто мне неделю после ранения спать не давал?

-- Погоди... Еще раз, для тормозов -- как связался? -- спросил Олег.

-- Мы -- эмпаты, -- ответила Скади, только Серега, пока, управлять собой толком не умеет.

-- Понятно... Только с чего мы-то переменились? Безумное время прошло давным-давно!

-- Не знаю. Может, кто из посредников знает. Во всяком случае, говорят, что люди, пересидевшие начало Безумного Времени не изменились потом.

-- Сели в первый попавшийся поезд, а он сюда приехал.

-- Ну, кто знает, что это было? Про мосты между мирами почти никто не знает, да и знают в основном то, что такое бывает. По крайней мере теоретически. Поговаривают, что С'Гара -- не из этого мира. Во всяком случае, он -- единственный в своем роде. Ой, только при нем об этом не упоминайте. Он не знает, откуда он взялся, и очень от этого страдает.

-- Ну да, помню, -- проворчал Валентин. -- Еще до того, как нас в людской город занесло, ну, перед тем, как я первый раз с Посредниками связался, я спросил С'Гару, где его дом. А он сказал, что далеко, что он не знает туда дороги и попросил больше не поднимать эту тему.

-- Да, а чем ваша система связи отличается от нашей?

-- Тут лучше я отвечу, -- вмешался Карконош, -- альвы -- эмпаты, а мы -- телепаты. Альвы передают эмоции, иногда изображение, а мы -- любую осознанную информацию.

-- Той Сети, что была когда-то, давно уже нет. Но ее заменили мы сами. Мы связаны друг с другом, как бы это рассказать... Это чувствовать надо.

-- Старых почти не осталось. Варлоки делают нечто похожее, но это скорее магия, чем технология. А для связи друг с другом нам хватает нас самих.

-- Маги берегового народа, -- ответила Скади, -- а ты сам разве не из них?

-- Не знаю. Точно уверена, что ты -- не человек, но не понимаю, кто.

-- Это точно, -- зевнул Валентин, -- а я пожалуй, пойду на массу придавлю...

-- Ну-ну, -- ответил Глеб, -- а вертушку посмотреть не хочешь?

-- Не знаю, но тут есть ангар, а в нем -- как минимум один вертолет. Меня просили движок посмотреть.

-- Во всяком случае, не испорчу, -- ответил Глеб немного снисходительно.

-- Дались вам эти железяки, -- вздохнул Витек, я лучше на плантации схожу...

Катюха, свернувшись на койке, словно кошка, следила за Харуямой Кадзуо. Господин Харуяма ходил из угла в угол и ругался.

-- Болваны! Ротозеи! -- Изрыгал он, а Катюха тем временем думала, что самурайская косичка генерала очень похожа на поросячий хвостик. -- Их, остолопов, поставить фонарный столб стеречь, чтобы не сбежал, и то, скорее всего, не справятся!
Ладно, теперь он скоро вылезет -- не будет же он вечно отсиживаться, с отрядом-то!

Он нажал кнопку селектора, потом нажал ее еще раз, потом стукнул по панели кулаком, наконец, открыл дверь и крикнул:

Несколькими минутами позже в дверь влетел кто-то из сержантов и, вытянувшись во фрунт, отрапортовал:

-- Идиоты! Локи ко мне, пусть заодно селектор починит!

-- Немедленно выясни, кто последний видел отца Петра, где и когда? Потом займись селектором, он не работает.

Локи. Стоявший не то что не по стойке "смирно", а привалясь к притолоке, неторопливо извлек из кармана отвертку.

-- Селектор сейчас посмотрю. А отца Петра последним видел яЮ около пяти утра, он ушел от поезда на восток.

-- Ногами, я полагаю, -- Локи уже отвинчивал панель селектора. -- А на восток я порекомендовал. Там живого оружия меньше.

-- Ты знаешь, как это называется? Пособничество дезертирству!

-- Я... я... -- господин Харуяма то краснел, то бледнел.

-- Здесь вроде все в порядке, надо по проводу пройти, -- сказал он и вышел.

Господин Харуяма с ненавистью уставился на закрытую дверь.

-- И что ты его не выгонишь? -- спросила Катюха, потягиваясь так, чтобы простыня почти сползла с груди.

-- Он сволочь и мутант, -- прошипел Харуяма, но он сильнее двух любых моих солдат, умнее трех, лучший на базе техник и стрелок и, пока ему некуда деваться, служит мне. А деваться ему некуда, и он знает об этом прекрасно.

-- Все работает, -- сказал Локи, -- провод перетерся, я срастил.

-- Влаковского ко мне! -- рявкнул Харуяма, вдавливая клавишу селектора.

Вскоре в генеральском купе уже стоял навытяжку, насколько позволяло пузо, городской маг.

-- По вашему приказанию прибыл, господин генерал!

-- Докладывай! -- казалось, господин Харуяма вот-вот взорвется от злости. -- Что ты плел про электричество в городе?

-- Подача энергии прекратилась вчера днем! -- выпалил тот. -- А С'Гару последний раз видели четыре дня назад.

-- "Говорят"! -- фыркнул Харуяма. -- Когда С'Гара хочет исчезнуть, его дня три после исчезновения видят. Однажды даже, говорят, его видели в борделе, в то самое время, когда он проворачивал очередное дело на другом континенте! Агентура... Собственный член с картой и фонариком каждый раз ищете! Свободен!

-- Поганый мутант опять растворился в воздухе, оставив массу следов, -- вздохнул Харуяма, когда за магом закрылась дверь. -- Впрочем, он, кажется, начал вести себя как человек, стало быть, стал предсказуем. Знаешь, малышка, что-то я не выспался... Подвинься, я прилягу.

-- Ладно. Урсула, свяжись со штабом, в город пойдем по темноте. Всем отдыхать.

Четыре часа спустя, шесть беззвучных, как тени, существ скользили по опустевшим улицам. Со временем, когда в городе был С'Гара, он стал еще непригляднее -- на улицах валялись трупы, и кое -- где горели дома. Но ни огонь, ни трупы не волновали пришедших. У них была другая цель.

Методически, квартал за кварталом, они исследовали город. Внезапно одно из существо сделало жест рукой -- или лапой? -- и нырнуло в один из подъездов. Оттуда послышалось два глухих удара, и несколько секунд спустя существо вернулось, неся оглушенную пикси.

-- Они живучи. Ну, рука сломана. Челюсть цела, а это главное. Сейчас, давай ее в дом. Привяжем к чему-нибудь.

-- Ясно. И эти почти ничего не знают. Труп в канализационный люк, и осмотрим квартиру, может, хоть что найдем.

Квартира была разгромлена очень основательно. Стены были покрыты надписями "смерть мутантам", и ни один предмет не был не разбит, не перевернут или не испачкан.

-- Единственная нормальная дорога отсюда -- на АЭС.

-- Мог. Но если он был на АЭС, значит шел по дороге.

Радиограмма "Малая Медведица -- Берлоге. След Командира за АЭС Елени Гуры уничтожен бурей. Идем предполагаемым направлением. Обнаружен след крайне схожий следом Командира. Группе Командира предположительно семь дэми. Урсула."

"Берлога -- Малой Медведице. Продолжайте. Мы все надеемся ваш успех."

... Улица. И вдоль обочин, между проезжей частью и домами, торчат облезлые, словно старый веник, пальмы -- хамеронсы. Это что, снова Сухуми? Но почему тогда серо и слякотно, словно в Москве? И почему падает снег с ясного неба? Если это Сухуми, то смотри в оба, и держи оружие наготове. Безымянная пригнулась и быстро перебежала с середины улицы под защиту невесть откуда взявшегося полуобвалившегося кирпичного забора. Грязь под ногами почему-то не чавкала, но удивиться этому девушка не успела. По улице, сквозь пелену падающего мокрого, пополам с дождем, снега, тихо, словно привидение, приближалась фигура сухонькой женщины не первой молодости, одетая в какие-то бесформенные резиновые сапоги и безвкусный, неопределенного цвета, плащ. Пойди и разбери, какого что цвета через эту снежную кашу, которая валится с ясного, синего -- синего неба, и кажется противоестественно сухой и теплой. Девушка плотнее вжалась в забор. Фигура приближалась, и тут Безымянная узнала ее. Матушка!

Безымянной как-то и в голову не пришло, что можно что-то предпринять. Она забыла про оружие, да и вряд ли у нее хватило бы духу пустить его в дело при данном раскладе. Она только плотнее вжималась в забор за утолщением несущего столба и с безотчетным ужасом смотрела на тихо приближающуюся фигуру. Хотя ничего видимым образом не было в приближавшейся матушке, ужас становился невыносимым. Когда до нее оставалось метров семь -- восемь, Безымянная развернулась и бросилась прочь, с улицы на улицу, ей хотелось лететь птицей, но ноги словно липли к асфальту. Узкие, тесные, кривые, лезущие то вверх, то вниз по каким-то склонам улицы старого города, настоящий каменный мешок, где окна домов глядят в такие же окна напротив. Асфальт и штукатурка неопределенного цвета... Старая обломанная полузасохшая липа за высоченной железной оградой. Кованная решетка, словно дерево, неизвестно зачем, посадили в клетку... Какая-то шпилистая башня, остановившиеся часы показывают половину четвертого... Несущийся по этим тесным улицам поток машин, безликое железное стадо. А позади тихо, медленно, словно капающая из плохо закрытого крана вода, движется ужас. Нет, это не Сухуми. Это не Питер и не Москва. Это даже не Еленя Гура. Это какой-то бесконечный усредненный Город, где тихо, медленно, обыденно шествует с улицы на улицу чудовищный ужас в безобидном обличье, выслеживая мечущееся по улицам существо, лишенное имени. Лавируя межу машинами, Безымянная бежала все дальше, но с каждым шагом ей казалось, она двигалась все медленнее. Что там асфальт -- сам воздух, казалось, хотел превратить ее в беспомощное насекомое на клею. Она молча бежала с улицы на улицу, прячась в арках и подъездах. Она хорошо помнила простую истину, безотказно действовавшую во времена ее детства -- криком делу не поможешь, а только выдашь себя. А от эмоционального крика и вовсе толку нет.

Внезапно улицу перегородил трехметровый бетонный забор, какими обычно огораживают стройки. Вправо -- пройти нельзя. Безымянная кинулась влево -- дорогу загородила глухая стена. Улица оказалась тупиком. Она бегом ринулась назад по улице, ища, где бы свернуть, но боковых улиц не было, а дома стояли впритык один к другому. И когда в конце улицы тихо возникла фигура матушки, Безымянная поняла, что попалась. Она стала медленно отступать к забору, прикидывая, нельзя ли улучить момент и проскользнуть мимо наступающей на нее фигуры. Нет, не выйдет... Когда матушка зажала-таки ее в угол между забором и стеной дома и протянула к ней руки, Безымянная не выдержала. Она закричала от невыносимого ужаса, но голоса не было; она кричала только мыслями. Эмоциями. Фигура, улыбаясь шагнула ближе. Безымянная съежилась, вжалась плотнее в бетонную стену, нашаривая хотя бы камень на дороге...

И проснулась, как вывалившись в реальность. Было светло и тихо. Узкие, щелевидные горизонтальные окна пропускали в комнату поразительно много света. Она потянулась, села, встряхнула сбившимися волосами, оглядела ничем не прикрытые бревенчатые стены... И тут же почувствовала ни с чем не сравнимый, полузабытый уже, запах. Кофе. Причем не какое-то пойло, вроде известного ей под названием "не пей, козленочком станешь"; а на редкость хороший, правда, незнакомого ей сорта. Безымянная вмиг забыла только что снившийся ей кошмар, да и не то это было, что стоит помнить. Расчесывая волосы она подумала, что проспала, наверно, зверски. Интересно, как там остальные?.. Она оглянулась и столкнулась взглядом со встревоженным взглядом С'Гары.

-- Доброе утро. Ты чего? Я тебя что, разбудила своей возней?

-- Да нет, ничего... Просто показалось, что ты чем-то напугана.

-- С чего ты взял? -- Безымянная окончательно вылезла из спальника и прошла к двери.

-- Значит, просто приснилось... -- Вздохнул С'Гара отворачиваясь к стене.

Спускаясь по лестнице, Безымянная думала о том, что отношения в отряде сильно изменились с тех пор, как вес они попали в этот мир. Сначала были просто шапочными знакомыми. Потом видели друг в друге единственно знакомых и понятных существ в незнакомом, чужом, и, возможно, враждебном мире. А потом эта жизнь спаяла их всех в единый отряд. И это несмотря на то, что они и раньше-то очень разными были, а со временем эта разница становится... нет, не больше. Отчетливей. А С'Гара? Он очень странный. Он не просто командир отряда. Почему тогда все согласились идти с ним, неведомо куда? Наверно, сначала просто доверились опыту того, кто знал этот мир... А теперь он для них, пожалуй, больше, чем просто командир... "Ох, будь осторожнее", -- подумала девушка о самой себе, -- "Смотри, не потеряй голову. Это с братишкой все ясно и понятно, а С'Гара тебе вовсе не брат..."

-- Проснулась, сестренка? -- приветствовал ее Олег, как только она переступила порог кухни. -- Я уже, честно говоря, начал волноваться за тебя. Больше двух суток в отключке. Ты как, ничего?

-- Да все нормально, -- отмахнулась Безымянная. -- Просто вымоталась, вот и все. А теперь -- хоть снова отправляйся по лесам и болотам.

-- Сестренка, познакомься, это Скади, -- представил Олег заправляющую у очага горянку. Та улыбнулась и приветливо кивнула. Недолго думая, Безымянная присоединилась к ней.

-- Привет, -- Скади сосредоточенно колдовала над стоящей на углях жаровней. -- Кофе будешь?

-- Ясное дело, -- улыбнулась в ответ Безымянная.

-- Замечательно. А то я думала -- мало ли что? В основном это зелье потребляют Посредники, они же его и привозят. -- Скади взглянула на Валентина с Карконошем, но они, похоже, кроме экрана деки, вообще ничего не замечали. -- Да, ты не обидишься, если я тебя спрошу, почему тебя решительно все называют Безымянной?

-- Да так как-то изначально сложилось. За мою жизнь как только не пытались меня называть... Только мне почему-то казалось, что все эти имена -- -не мои. Они и в голове-то у меня не задерживались. В свидетельстве мне написали одно имя, в паспорте у меня стоит совсем другое. Братец назвал меня Безымянной, дескать, ни одно имя к тебе не липнет, С'Гара здесь повторил, ну, так оно и пошло...

-- Разве кто-то из отряда приходится тебе братом? -- Удивленно вскинула брови Скади. -- По-моему это странно, хотя и не очень. Вы ведь все -- разных видов. Честно, так я тебя вот так, с первого взгляда, приняла за родственницу С'Гары.

-- Нет... Да и Олег... Это мы называем друг друга братом и сестрой, а так -- мы не родичи, а побратимы.

-- Ну, тогда все ясно. Если тебе не проблемно, передай мне баклагу из-за очага, -- Скади нагнулась за кочергой, и ее лицо скрылось за блестящей массой багряных волос. Каким-то внутренним чутьем, Безымянная чуяла, что с этой горянкой можно говорить начистоту, не подбирая слова так, чтобы не заметили двусмысленностей. И в этом Скади несколько похожа на Орчиз, хотя в целом они совсем разные.

-- Знаешь, меня иногда оторопь берет от происходящего. Братишка -- ладно, в конце-то концов, мы не первый год с ним знакомы и знаем друг друга как облупленные, -- негромко произнесла Безымянная, доставая с полки за очагом тяжелую глиняную баклагу и передавая ее Скади. -- Братец частенько угадывает мои мысли, ну и я его тоже, нас это не удивляет. Но когда С'Гара совершенно точно узнает, что творится у меня на душе... Понимаешь, не то, что думаю на данный момент, а все мое настроение... Мне, честно говоря, жутковато становится.

-- Ну и что тут такого? -- Скади пожала плечами и вытащила пробку из баклаги. В воздухе разлился густой аромат каких-то трав. -- Кто может знать наверняка, что может твориться в мире? Не исключено. Что он просто и тривиально тебя слышит, как всякий эмпат. Может быть, это было бы и неплохо. Видовая уникальность, все-таки. Вещь не из веселых... А вот и он. Легок на помине.

-- Доброе утро, -- вздохнул он, сколько я суток проспал? Двое?

-- Двое, -- ответила Скади, -- и, небось, голодный.

-- Голодный, -- охотно согласился С'Гара, -- но еда ведь готова?

-- Естественно, -- улыбнулась Скади, хлеб с ветчиной на столе, остальное сейчас разогрею.

-- О, С'Гара проснулся, -- сказал оторвавшийся от деки Валентин. -- Ты, помнится, про проект "Вальгалла" говорил?

-- А то, что в деке, оказывается, целый почтовый ящик с такой пометкой, и здоровый! Только вот зашифрованный. Мы с Карконошем, во всяком случае, разобраться не смогли.

-- Значит отсюда пойдем к Крапивнику в гости.

-- Такая. Ильва Браун. Дочь начальника довольно крупного отдела корпорации "Фаун и Гольдбах", занимавшейся автомобилями. Лет до двадцати двух жила очень интересной двойной жизнью -- училась в колледже делопроизводству, обожала высокие каблуки, мини-юбку и дорогую косметику, и в то же время лет с шестнадцати очень интересовалась компьютерной безопасностью. Под псевдонимом написала с десяток статей и, не занимаясь взломами как таковыми, на редкость много о взломах знала.
А потом началось Безумное Время. Корпорации лихорадило, и однажды вечером папа пригласил ее для серьезной беседы. По его мнению, Ильве было самое время лечь под кого-нибудь из совета директоров, для обеспечения карьеры.

-- Ильва со всем согласилась, пошла к себе в комнату, запаковала деку и ушла из дома.
Направилась она, естественно, в "Зеленый Экран" -- бар, где уже который год собирались декеры. Крапивника туда не один раз приглашали, но Ильва все отказывалась.
Примерно через час она все же убедила всех присутствовавших в том, что она отнюдь не девушка Крапивника.
Декеры, естественно, пришли в восторг.
С пару недель она пряталась по квартирам декеров, а папаша все активнее искал ее.
Потом Локи дал объявление -- он искал декера, специалиста по взломам, незасвеченного, на рискованную работу. Для Ильвы это был единственный реальный шанс скрыться, и с тех пор она работала с "Воинами Ночи".
Если она не разберется с этим шифром -- значит, дело действительно дохлое.

-- "Фаун и Гольдбах"? Оленья голова на буквах F и G? -- спросил вдруг Глеб, занятый, казалось, только миской мяса с овощами.

-- Да, а где ты эту эмблему видел? -- спросил С'Гара.

-- А на той машине, на которой мы из города уехали! Хорошо работали. Почти как дворфы. Уважаю.

-- Ничего, если я спрошу, кто такие эти "Воины Ночи"? -- На лице Сереги было отчетливо написано удивление. -- И Локи -- это имя как-то связано со скандинавскими мифами?

-- "Воинами Ночи" называлась одна наемная команда, сначала старшим в ней был Локи, потом -- я. А скандинавские мифы... знаешь, похоже не было их в библиотеке, которой я пользовался. Что же касается самого Локи, то не видел я его лет тридцать и, надеюсь, больше не увижу никогда. Говорят. он осел где-то на Побережье... Говорят даже, нашел свое.
Да, я обязан ему жизнью; но двое из "Воинов Ночи" погибли по его вине. Так что мы, пожалуй, квиты.

-- Помню я этого Локи, как же. Скотина, надо сказать, это была та еще, -- за столом, неведомо как и откуда, появился Сабала. -- Лет десять назад слышал я, что его искали, чтобы судить на тинге в Глитнире. Понятия не имею, за что, но могу представить.

-- Тьфу ты, -- вздрогнул Витек, -- Появляться так бесшумно, это заикой оставить можно...

-- За счет чего, могу сказать, жив до сих пор, -- улыбнулся в ответ Сабала и тут же вновь стал серьезным. -- Куда и когда теперь пойдешь? -- обратился он к С'Гаре.

-- Дорога не слишком приятная. Живого оружия много.

-- В обход идти -- как бы на побережье зимовать не пришлось. А времени терять нельзя.

-- Нет еще, но, кажется, у меня в руках материалы по проекту "Вальгалла". Только они зашифрованы. И я пойду к Крапивнику кратчайшей дорогой.

-- Что-то последние лет тридцать ты никуда не торопился, -- улыбнулся Сабала.

-- А теперь -- тороплюсь, -- серьезно ответил С'Гара.

-- Понял, -- Сабала тоже посерьезнел. -- Бойцы нужны?

-- Думаю, нет пока. Если никто не откажется, идем прежним составом.

-- Никто! Ни в коем случае! -- ответила хором вся компания.

-- Спасибо, -- С'Гара, кажется, даже несколько смутился, -- В одиночку к Башням, и правда, не пройдешь, -- а группой -- пробьемся.

Безымянная сидела на поваленном стволе и глядела на плантацию. Впрочем, слово "плантация" к тому, что она видела, походило мало. Больше всего это походило на дикий сад и вызывало какое-то смутное ощущение, что это ей знакомо. Что она видела уже где-то такой вот дикий сад. Или создавала нечто подобное своими руками... По стволам, позолоченным весенним солнцем, взбирались плети актинидии и ее листья, покрытые бело-розовыми пятнами, казались почти такими же яркими, как какие-нибудь цветы. В воздухе чувствовался запах, чем-то похожий на запах ландыша -- значит, актинидия не вся успела отцвести... Иногда в воздухе с визгом проносилась стая стрижей.

-- Хорошо здесь... -- Подумала вслух Безымянная.

Вдруг из зарослей совершенно бесшумно высыпала компания разновозрастных ребятишек. Безымянная замерла. Дети тоже замерли, глядя на нее настороженно, словно дикие животные. Самому старшему в компании на вид можно было дать лет тринадцать -- четырнадцать, самому младшему -- от силы два - три года. "Хотя", -- подумала Безымянная, -- "здесь легко ошибиться. Кто знает, как идут возрастные изменения у подобной расы?" Она шевельнулась, и дети моментально исчезли в кустарнике, словно их ветром сдуло. Безымянная подумала, что же должно было происходить в мире, чтобы осторожность стала основной составляющей поведения местных обитателей? Не только ведь живое оружие? Да и С'Гара говорил, что доверять можно только тем, кого хорошо знаешь... Тут она вспомнила пикси -- и вздрогнула от воспоминания. А еще бруксы, так похожие на людей... Тогда эта осторожность неудивительна.

-- Я не помешаю? -- спросила тихо подошедшая Скади, -- Я хотела спросить тебя кое о чем, пока есть время.

-- Нет, ничего, -- поспешно ответила Безымянная. -- Я тоже хотела кое о чем спросить.

-- А о чем? -- Скади устроилась на том же бревне, обхватила руками колени, а сверху на колени оперлась подбородком.

-- Да хотя бы о том, что такое Зеленые башни. За то время. какое мы все в этом мире находимся, я это название уже слышала несколько раз, но что это -- понятия не имею.

-- Зеленые Башни -- так называют симбионтные леса по эту сторону гор. Жилище дриас. Впрочем. по другую сторону гор, на юге, они тоже есть, но отсюда ближе всего именно до Зеленых Башен. Симбионтные -- я понимаю. Но это подразумевает симбиоз кого-то с кем-то.

-- Симбиоз деревьев и дриас, разумеется, -- ничуть не рассердилась на довольно бестолковый вопрос Скади. -- Из всех дэми только дриас сумели наладить настоящий, прочный контакт с растениями. Только вот дорога туда паршивая, это и отец говорил, и с каждым годом становится пока что только хуже. Настоящий заповедник колючки в сумме с танковым пастбищем. Впрочем, можно рассчитывать на то, что все это лет пять размножается, а потом передерется или частично передохнет от бескормицы. Конечно, лучше всего было бы, чтобы все живое оружие передохло, но на это, к сожалению, видимым образом рассчитывать не стоит... Знаешь, мне очень не хочется, чтобы вы шли короткой дорогой, -- добавила она.

-- Но идти все же надо... -- Безымянная, задумавшись, разглядывала усевшуюся на рукав бабочку, крылья которой, черные, усеянные перламутрово-белыми пятнышками, отливали то синим, то коричневым, когда бабочка то складывала их, то снова расправляла. -- И мы ведь прошли уже немало дрянных мест, наверно, пройдем и это... Да и терять нам, кроме самих себя, нечего.

-- Может быть, нечего терять вашему отряду, -- нахмурилась Скади. -- Но другим, тем, кто остается, терять очень даже есть чего. Мне, например. Про других я просто ничего не знаю.

-- Не только услышал, но и установил двухстороннюю связь. И не с поселком, а конкретно со мной, -- Скади больше не хмурилась. Она была просто печальной, -- С той, которая не то, что не была с ним знакома, но даже и не подозревала о его существовании. Моя мама говорит, что те, кто вот так находят друг друга -- обречены. Обречены друг на друга и, похоже, мама права. Ведь и мой отец нашел маму в свое время именно так. Мама рассказывала, что тогда она жила в людской деревне по ту сторону Черной Грани, а отец пришел из-за гор, с юга. Бабушка Юзефа, мамина мама, говорят, была очень против, она хотела, чтобы мама осталась с людьми. И она очень невзлюбила отца. В людской деревне всех нас, горных альвов, называли мутантами и терпеть не могли. Хотя это не мешало им в голодные годы идти к нам же побираться. Тогда мы жили ближе к людской деревне... Вообще-то помогать люди бесполезно, это все равно, что наливать воду в дырявый котел, но смотреть, как они будут вымирать в голодную зиму, хотелось еще меньше... Кроме того, ветряк, который снабжал нас энергией, слишком уж привлекал истребителей. Было решено уходить, и три года назад мы все перебрались сюда окончательно. Только вот ненависть людская осталась. Нам приходится держать на Грани заклятье, которое не дает жителям людской деревни добраться сюда, потому что нам не нужна война с ними. Для нас война -- это однозначное истребление, а для них -- всего лишь крупные неприятности. А когда мама уходила к отцу, говорили, что люди обещали по поимке спалить его заживо, как колдуна и мутанта. И, что печально, такие случаи были нередки. Иной раз так бывает у люди и теперь. Послушай, -- Скади явно ждала ответа, -- тебе приходилось жить среди людей. Наши, даже первое поколение, не знают точного ответа, но может быть ты знаешь, откуда у людей эта тупая жестокость? Почему они ведут себя, словно живое оружие?

-- Нет, Скади, не знаю, -- покачала головой Безымянная. -- И думаю, что не только точного, но и приблизительно ответа на этот вопрос не существует... Слишком много здесь всего...

-- Да ладно. Времени, чтобы разобраться, будет еще достаточно, -- Скади посмотрела на садящееся за горы солнце и одним ловким движением поднялась с бревна. -- Пойдем лучше. Дособеретесь сейчас, чтобы утром не возиться, а сразу выйти.

Минут пять они шли через лес, болтая о разных разностях. Вдруг, на одной из прогалин, Скади остановилась и остановила Безымянную.

-- Смотри! -- прошептала она, осторожно снимая с плеча арбалет. -- Вон на той, стоящей отдельно засохшей ели, на третьем суку снизу, видишь?

Безымянная вгляделась в указанную точку и увидела прижавшуюся к стволу небольшую, размером приблизительно с ворону, тварь. Тварь сидела, подобрав перепончатые крылья и втянув голову в плечи, изображая собой уродливый древесный нарост.

-- Вижу. Что это такое? Никогда такого не видела, какая-то помесь грифа с летучей мышью.

-- Это не гриф и не летучая мышь, -- Скади одним движением рычага натянула тетиву, вложила болт, прицелилась и выстрелила. Тетива резко щелкнула, а тварь мешком свалилась с дерева. -- Это детеныш вайверна. Пойдем, подберем.

Подстреленную тварь они нашли в сотне с небольшим шагов от себя. Она тряпкой повисла на кустах.

-- Мелкая дрянь, -- Скади подпрыгнула, ухватила добычу за свесившееся крыло и стащила вниз. -- Дня четыре назад вывелся, человечье творчество, поэтому и не очень осторожный. Будь он на неделю постарше, так просто подстрелить уже не получилось бы.

Безымянная внимательно разглядывала подстреленную тварь. Помесью грифа с летучей мышью она казалась только для неопытного взгляда и издали. На то, что на первый взгляд казалось головой, располагались только глаза, да массивный выступ, похожий на обтянутый кожей молоток. Ни ноздрей, ни ротового отверстия на этом уродливом подобии клюва не было. Мозгов в этой голове, похоже, тоже не было, слишком уж она была маленькая. Ноздри располагались у основания шеи, а рот -- почти на брюхе. Четырехпалые лапы, лишенные когтей, были снабжены толстыми шершавыми мозолистыми подушечками и не соединялись перепонкой с крыльями. Но ощупь существо походило на волосатую ночную бабочку.

-- Надо бы в поселок отнести, показать остальным, -- задумчиво произнесла она. -- Ну и странное же животное... Это что, мутант какой -- нибудь?

-- Вайверн -- не мутант, а живое оружие. Этот -- еще мелкий, а взрослый способен в лапах килограмм восемьдесят утащить, -- мрачно улыбнулась Скади. -- А насчет остальным показать -- ты права. Не считая истребителей, вайверн -- самая распространенная летучая дрянь и запросто может встретиться.
И вайверны размножаются кладками яиц. Здесь поблизости их должно быть еще с полдюжины. Их отстрелять нужно, чем быстрее, тем лучше. Пока не выросли.

"Малая Медведица -- Берлоге. След обнаружен районе Черной Грани. Отрядом предположительно следят пикси. След ведет поселению альвов"

"Берлога -- Малой Медведице. Продолжать движение. Контакта альвами по возможности избегать. Удачи"

Сабала, увидев вайверна, сплюнул и пошел готовить поисковую группу. А С'Гара и все остальные начали собираться в дорогу.

Серегина нога была почти уже в полном порядке. Он малость прихрамывал, но, скорее, от растренированности.

Глеб за время отдыха умудрился перебрать все оружие, кроме того, что принадлежало С'Гаре.

И снова дорога через горные леса. Позади остался поселок и его обитатели, а впереди лежал долгий путь к Зеленым Башням. Где-то около полудня, около чудовищно-корявого, похожего на гигантскую руку, прикрывшую старый перекресток, пришло время попрощаться с Карконошем. Его путь лежал на юг, в одну из многочисленных горных долин, туда, где обосновалось его хозяйство, а дорога компании вела в предгорья и дальше, и конца -- краю этой дороге не предвиделось.

То вверх, то вниз... Склон за склоном, долина за долиной, а потрепанные зимними ветрами ели -- словно зеленые знамена, где ветви растут только по одну сторону ствола... Иногда на дне какой-нибудь долины обнаруживалось озеро, словно осколок зеркала, отразивший небо. Иногда дорогу пересекали ручьи и речушки, пенящиеся на камнях и играющие обрывками радуг. Кое-где через них можно было перебраться по камням или остаткам мостов, чаще же приходилось искать обходной путь.

Шли молча. Говорить не хотелось, каждый был занят своими мыслями.

День, ночь и снова день... К исходу четвертого дня горы перешли в холмистую, поросшую широколиственными лесами равнину. Это были уже предгорья. Когда небо стало окрашивать вечерней зарей, отряд пересекал небольшую долину, по какой-то неясной причине сплошь заросшую белыми узколистными нарциссами. Они еще не отцвели. Белоснежные хрупкие цветы покрывали землю сплошным ковром и в воздухе стоял их тонкий, чуть терпкий аромат. Безымянная на секунду остановилась и оглянулась. Позади, над покровом белых цветов, под пылающим небом, ярус за ярусом уходили вдаль и ввысь покинутые отрядом горы, подернутые атмосферной дымкой. И пришло какое-то странное, пронзительно-ясное понимание: вот и еще что-то кончилось. Пройдена еще одна граница, и обратного пути больше нет. Это даже не то, что нельзя повернуть назад -- в горы вернуться можно, горы остались прежними. Другими стали, переменились, шагнули на какой-то иной уровень они сами, те, кто сейчас в отряде.

-- О чем задумалась, сестренка? -- окликнул ее Олег. -- Не отставай.

-- Да так, ничего, -- тряхнула головой девушка, отгоняя навалившиеся мысли. -- Остановимся, тогда расскажу.

На краю долины, там, где холмы встали гигантским амфитеатром, стояла кленовая роща, и листья на деревьях отливали бесчисленным множеством цветовых переходов и оттенков, от золотисто-зеленого до черно-багрового. Там и решили остановиться на ночь.

Небо было еще светлым, но под густым лиственным покровом уже собрались плотные и какие-то почти осязаемые сумерки, превратившиеся в подобие зыбких темных стен, когда разожгли костер.

-- Ну, вот и опять все вернулось на круги своя... -- тихонько протянула Безымянная, пристраивая над огнем котелок. -- Дорога и дорога. Впереди -- неизвестно что, и назад не вернешься...

-- Почему это? -- откликнулся Глеб, что-то творящий за кругом света. Иногда возня сопровождалась металлическим бряканьем. -- Я так именно это и собираюсь сделать, когда с делами разберемся. Рано или поздно, а ведь докопаемся мы до этого самого проекта "Вальгалла" или как его там... А потом можно будет и назад. Конечно, хотелось бы, чтоб рано, но кто его знает, как все оно обернется?..

-- Я бы тоже хотел, чтобы рано, -- поддержал его Серега. -- Сделать все, что надо и вернуться.

-- Куда вернуться? -- спросил с другой стороны костра Олег. -- В прежний мир?

-- Да ну тебя, -- немедленно возмутился Глеб. -- Сказал, тоже! Что я там забыл, воинскую повинность, что ли? В поселок под холмами, меня там ждут.

-- Хотя и в прежний мир стоило бы... -- голос Сереги звучал задумчиво. -- Не на совсем, на пару дней. Только сообщить родственникам, что все в порядке и ничего с нами не произошло, что мы не пропали. Чтобы они не дергались. А потом -- назад. Обратно в горы, потому что мой дом все-таки здесь. А кроме того, мне почему-то кажется, что моя мама и Скади не сумели бы поладить...

-- Кстати, а мысль здравая. Там, наверно, черте что думают. Может быть, даже и не возвращаться, чтоб у милиции с госбезопасностью и военкоматом руки не чесались, а сообщение через Сеть кинуть, что дескать, так мол и так...

-- А кто гарантирует, что этому сообщению поверят? -- скептически фыркнул Витек. -- Мне кажется, Валь, если бы даже такое и было возможно, это на той стороне воспримут только как неумную и довольно злую шутку. Родичей, конечно, жалко, но по-моему, так как есть будет к лучшему и для нас, и для них. Я думаю, что даже лично появляться там не стоило бы, да что я говорю, вы хоть посмотрите на себя внимательно. Не знаю как я, а вы переменились почти что до неузнаваемости. Просто мы идем все вместе, вот и продолжаем друг дружку узнавать. Изменения идут хоть и быстро, но незаметно, для нас они примелькались. А для наших родственников, оставшихся там, мы все теперь стали чужими.

-- Чужими... -- словно эхо повторила Безымянная и на ее лице отразилось горе и страх. -- Знаете. Ребята, я как вспомню, что мы вот так провалились, тут же начинаю чувствовать себя чудовищно виноватой...

-- И перед матушкой тоже. Я бы сказала, перед ней -- в первую очередь... Все-таки, братец, как бы ты к ней лично не относился, в конечном счете, она хотела мне только добра... Ведь она все-таки любила меня, хотя и на свой лад... -- Казалось, Безымянная сейчас заплачет. -- А я... Я даже не могу сообщить ей, что все, что случилось, от меня не зависело... Что мы не по своей воле попали в другой мир...

-- Брось, сестренка... Нашла за что себя казнить. Может быть, матушка и любила тебя, но если бы она тебя ненавидела, то вряд ли смогла бы сделать больше. А здесь она хотя бы до тебя не доберется, руки коротки. У нас всех здесь и без нее дел хватит, да хотя бы тот же проект "Валгалла". Вот только бы узнать поподробнее, что он из себя представляет. Из названия много не узнаешь... А там... Да что, разве не отыщется в этом мире места для нас всех? Я абсолютно уверен, что отыщется.

-- Кто может знать, как долог путь до дома? -- слова С'Гары звучали скорее утверждением, чем вопросом. -- Что же касается проекта "Валгалла", то, думаю, что мы вряд ли узнаем о нем что-нибудь осмысленное, пока не доберемся до Крапивника... -- Над головами что-то завозилось, зашуршало, захлопало крыльями и куда-то улетело. Сверху посыпались сухие листья, кусочки коры и прочий подобный мусор.

-- Да, вот еще что, -- деловито осведомился Глеб, -- здесь, смотрю, местность складчатая, пересеченная, озера тоже есть, казалось бы, самое удобное место для живого оружия. А мы за все дни, как из поселка вышли, даже следов его не видели, если не считать дохлого вайверна в поселке. В чем тут дело?

-- Альвы следят, -- ответил С'Гара, -- поселок дворфов лежит на более открытом месте, там не обязательно патрулировать на несколько дней пути, а тут иначе нельзя. Потом, здесь неподалеку могут жить еще дэми, это вполне вероятно. И вообще, законы, по которым живет оружие, никому не известны. Танки могут неделями бродить вместе, а потом вдруг сцепиться. Обычно танки обходят пулеметные гнезда, но иногда специально разыскивают и уничтожают... Более или менее простой алгоритм поведения у вайвернов, но и у них непонятны критерии, по которым они ловят добычу. Единственное, что у живого оружия есть однозначного и общего, это то, что хьюмены для них -- добыча приоритетная.

Отец Петр шел и шел, но на указанную Локи крупную реку не было даже намека. Попадались только мелкие ручьи и речушки, текущие, казалось, куда придется.

И утром, и после дневного привала он старательно выверял направление по компасу, и отсутствие обещанной реки настораживало. Может быть Локи намеренно послал его неверной дорогой? Но зачем?

Не давал покоя и появившийся на горизонте лес. Казалось, этот лес был близко, всего в нескольких десятках минут пути, но отец Петр шел и шел, а лес словно отступал от него и в душу начал закрадываться страх. Лес это, или только призрак леса, которым пытаются смутить его враги рода человеческого -- мутанты и их хозяева? Временами отцу Петру начинало казаться, что за ним кто-то следит и он все более уверялся, что если не мутанты, то их слуги-то уж точно кишмя кишат со всех сторон. Он почувствовал даже некоторое облегчение, когда попал в растущий между холмами густой смешанный лес (или призрак леса?) перестал быть виден за деревьями. Поблагодарив Господа за то, что избавил от наваждения, отец Петр двинулся дальше.

День клонился к вечеру. В лесу стояла тишина, нарушаемая только шелестом ветра в листве, птичьим пением да шорохом и треском опавших веток под ногами отца Петра. Впрочем, он довольно быстро набрел на какую-то тропу, ведущую в подходящую сторону, и шорох с треском прекратились.

Через некоторое время перед отцом Петром открылась лесная поляна, залитая вечерним солнцем. До заката было еще довольно далеко, и над теплым светом ветерок мирно покачивал разноцветные головки цветущего разнотравья. И на этом разнотравье, не обращая ни на что внимания, спокойно паслось небольшое стадо овец.

Минут пять отец Петр любовался пасторальной картиной. Вдруг в воздухе послышался негромкий, но редкий хлопок. Идиллия вмиг оказалась нарушенной. С испуганным блеяньем стадо рвануло врассыпную. Одна из овец при этом оказалась под нависающими ветвями стоявшего на краю поляны дерева. Отец Петр не успел сообразить, что происходит; с ветвей прямо на спину животного кинулось что-то темное и довольно большое, и секунду спустя овца была уже мертва, а над ней стояло и убирало в ножны нож невысокое человекоподобное существо. Отец Петр застыл неподвижно и во все глаза разглядывал так неожиданно возникшего охотника. Вернее, охотницу. Едва полтора метра ростом, черноволосая, больше всего она походила на девочку из порнокомикса.[5]

Огромные, чуть раскосые глаза, тонкие черты личика, иссиня-черные волосы, миниатюрная, но безусловно женская фигура, одетая в высокие ботинки и зелено-коричневый обтягивающий комбинезон.

Длинный кинжал на поясе казался почти мечом, а из-за спины, над плечом торчала рукоять чего-то огнестрельного.

"Господь всемогущий и всемилостивый, " -- в ужасе подумал отец Петр, -- "Спаси и сохрани грешного раба твоего... Это же духобаба! Рассказывали же знающие люди, что в лесах живет эта несчисть... И вот, на тебе, пожалуйства..."

Он принялся сдергивать с плеча автомат, но проклятая железка то и дело соскакивавшая с плеча по дороге, зацепилась и не снималась. Прошло наверное с четверть минуты, прежде чем оружие оказалось в руках. "Теперь надо затвор передернуть" -- осенило отца Петра, но затвор, черт его знает, почему, не двигался. В отчаянии, отец Петр уперся коленом в рукоять и потянул изо всех сил.

-- Человек, ты его с предохранителя не снял, -- усмехнулась духобаба, презрительно глядя на отца Петра. -- А лучше всего повесь его обратно. Слонов здесь нет, а ни во что мельче ты все равно не попадешь.

Поразмыслив с секунду, отец Петр закинул автомат за спину.

-- Так-то лучше, -- улыбнулась духобаба. -- А то вдруг он у тебя заряженный бы оказался? Ладно, пришел -- рассказывай, откуда и зачем. Да ты подойди, не бойся. Не съем.

Понимая, что деваться ему все равно уже некуда, отец Петр осторожно подошел поближе.

-- Я из Елени Гуры, -- произнес он. -- Когда в городе отключилось электричество, я бежал, встретил господина Харуяму. И не желая служить ему, сбежал от него. Локи, адъютант Харуямы, дал мне вещи, оружие и велел идти на восток до большой реки, а оттуда -- вниз по течению.

-- А в каком конкретно месте ты сбежал от господина Харуямы?

Духобаба несколько секунд размышляла, затем спросила:

-- Конечно! -- ответил отец Петр. -- Я по нему дважды в день направление сверяю! -- И он полез в карман рюкзака.

-- Дважды в день? Да, это надо запомнить. Ты бы еще раз в неделю проверял... дай-ка сюда компас...

Отец Петр подчинился. Духобаба посмотрела на компас и спросила:

-- Ты его все время рядом с автоматом держал? Теперь можешь выбросить. Он уже градусов на двадцать врет.

-- Ты в школе учился? Нельзя держать компас рядом с железом!

-- А ты-то в школе училась? -- огрызнулся отец Петр. -- И вообще, тебя хоть как-нибудь зовут? Или у вас, мутантов, как у животных, имен нет?

-- Будь спокоен, училась, -- оскалила духобаба ровные, мелкие, очень белые зубы. -- Только во время Безумного Времени бросила. Мне тогда пятнадцать лет было. И, как у всякого правильного хьюмена, у меня есть и имя, и прозвище. Зовут меня Эгле, а прозвище -- Граната. А еще -- минуту, я своих позову, пускай добычу заберут, пока не протухла... -- Тут Эгле испустила звонкий крик, более всего похожий на заливистый птичий щебет. В ответ послышалось что-то вроде тирольского перепева, а еще через пару минут из зарослей на поляну вышел... человек. Невысокий, но ладный и подтянутый, на вид лет тридцати с небольшим.

-- Уже, Арду. Возьми, что с ней делать, сам знаешь. "О, Господи! -- подумал отец Петр. -- Значит правду говорят, что духобабы человеческих мужчин околдовывают, а своих у них нет... Это что же, я -- следующий?.." -- и он мысленно принялся читать молитву, охраняющую от сглаза и порчи.

-- Ты чего, словно воды с керосином хлебнул? -- спросила его Эгле, когда тот, кого она назвала Арду, вместе с овечьей тушей, вновь исчез в зарослях. -- Да, опиши-ка мне этого Локи, адъютанта Харуямы. И еще, чего это мы стоим посреди леса, как нанятые? Идем, лучше, ко мне в гости, там разговаривать удобнее будет.

-- Локи... -- Отец Петр задумался, стараясь поточнее припомнить облик адъютанта господина Харуямы. -- Меня от него жуть пробирает. Крепкий, но не грубый, высокий, пожалуй, выше двух метров. Носит длинные волосы, очень светлый, волосы кажутся выгоревшими, глаза светло-серые и взгляд как у какой-нибудь зверюги. Силища у него страшенная... -- При этом воспоминании отец Петр неосознанно поежился, -- не сила, а стихия. Он меня поднял, как... Как если бы я был надувной куклой. Люди считали его мутантом откуда-то с побережья.

-- Если этот Локи -- тот самый ас Локи, который дал мне прозвище, -- голос Эгле стал задумчивым, -- то мне очень за него обидно. Насколько я его помню, он никогда и никому не позволял собой командовать. А таким как Харуяма -- и подавно. Жаль, если людям удалось превратить его в цепного зверя... Ну да ладно, пойдем.

Шагая между деревьями вслед за Эгле, отец Петр пытался мысленно представить, как может выглядеть ее дом. Сведения о духобабах в городе ходили самые разные и противоречивые, и на основании этих сведений в голове вырисовывалось нечто сырое и полутемное, похожее одновременно на офис городского мага и на лабораторию средневекового алхимика, с черепами по стенам, паутиной в углах и мерзким запахом, расположившиеся в какой-то землянке и освещаемое чадящим факелом. А может быть и не менее чадящими свечами.

-- Ну вот, мы и пришли, -- сказала Эгле, прошагав по лесу метров триста. -- Здесь я живу.

Отец Петр отчаянно вертел головой, но не мог разглядеть даже намека на какое бы то ни было жилье.

-- Да здесь же, -- рассмеялась Эгле. -- Заходи! -- И исчезла.

Душа отца Петра форменным образом ушла в пятки. Бросила! Завела неизвестно куда и бросила, проклятая духобаба!

-- Господи, -- сипло прошептал отец Петр, -- присноблаженная дева Мария, защити меня и помилуй...

-- Чего ты медлишь? -- окликнула его вновь появившаяся неизвестно откуда Эгле. -- Идем! -- Она ухватила его за рукав и потянула за собой.

Повинуясь, отец Петр прошел несколько шагов... И увидел. Чудовищную, уходящую в титаническое облако листвы древесную стену. Это было воистину Дерево, огромные ели, сосны, липы и клены окружающего леса казались рядом с ним мелким кустарником. Невероятные, фантастические контрфорсы корней поддерживали взметнувшийся в самое небо гигантский ствол, ушедший в титаническое облако листвы. И ствол, и контрфорсы были покрыты бугристой, шершавой, неровной корой, испещренной глубокими трещинами.

-- Заходи! -- повторила Эгле и нырнула в одну из трещин коры между контрфорсами, размером никак не меньше небольшой двери. Поколебавшись пару секунд, отец Петр последовал за ней.

Жилище духобабы и впрямь оказалось темноватым. Этим и заканчивалось его сходство с тем, что нарисовал в своем воображении отец Петр. Никаких черепов, костей, сушеных летучих мышей и прочего добра из арсенала городского мага здесь не было и в помине. Стены небольшой, метров двенадцать, комнаты покрывала сероватая, бархатистая на вид древесная кора. Отец Петр украдкой потрогал стену -- на ощупь она походила на хорошую, мягкую пробку. Чуть шероховатую. И -- теплую. На полу был слой такой же пробки, только более жесткой и толстой. Небольшой стол, лавки, узкие полки вдоль стен -- все это было сделано из светлой, тщательно отполированной древесины. Казалось, дерево светится изнутри. Все предметы были простой, лаконичной, но очень изящной формы. Часть полок была занята какими-то книгами, часть -- небольшими тыквами -- горлянками. В воздухе висел аромат трав. И чего-то еще.

-- А, кстати, -- Эгле устроилась на одной лавке, указала отцу Петру на другую, -- что это господин Харуяма забрел так далеко на юг?

-- Ну... -- отец Петр замялся. Он не был уверен в том, что запрет Ихоя действовал только в городе. Эгле истолковала его заминку по-своему.

-- Ой, что это я! Не накормила, не напоила, а новостей спрашиваю! Сейчас я...

Словно по волшебству, через несколько минут на столе появился густой травяной отвар в простых, но изящных глиняных кружках, салат из мяса и фруктов, лепешки, кекс и ягоды.

Еда оказалась поразительно вкусной. Отец Петр почти не разговаривал, только благодарственно кивал. А внутри помещения внезапно стали появляться неожиданные гости.

Синица, большая, серьезная, уселась на край миски с салатом и, вертя головой, начала искать кусочек повкуснее.

Эгле столкнула ее пальцем, синица отскочила сантиметра на три и обиженно закричала "Чи-чи-чи!"

-- Совсем обнахалела, -- фыркнула Эгле и непонятно было, сердится она или нет. -- А что тогда зимой будет?

"Чвик!" -- серьезно заявила белощекая птичка, запрыгнув обратно на край миски.

-- Лети отсюда. Сейчас для тебя и в лесу еды более, чем достаточно.

Вместо ответа птичка нырнула вниз головой в миску и выудила оттуда кусочек мяса. Перелетела с ним на край кружки, зажала добычу лапками и начала поедать, отщипывая по кусочку. Доела все и прицелилась опять нырнуть в миску. Эгле, не говоря ни слова, аккуратно взяла птичку поперек туловища и, невзирая на возмущенные вопли, выкинула ее за дверь.

Отец Петр, пораженный, смотрел на это. Тут внутрь словно бы втек здоровенный, с седой мордой, лис. Сел и уставился на Эгле, чуть повернув голову.

-- Тебя утром кормили, -- сказала Эгле, но все же ссыпала на ладонь салата и подала лису. Тот очень деликатно снял еду с ладони, съел неторопливо и улегся у ног Эгле, свернувшись клубком и прикрыв хвостом морду.

В этот момент большая зеленая ящерица, которую отец Петр заметил еще раньше на одной из полок и, поначалу, принял за искусно сделанное украшение, пошевелила точеной головкой, соскользнула по стене с полки на стол, двигая лапками, словно механическая игрушка, добралась до рукава Эгле, взобралась по нему и устроилась на волосах духобабы, словно какое-то экзотическое украшение, время от времени моргая блестящими глазками и облизываясь раздвоенным черным язычком.

-- Что я тебе, обогреватель? Или сегодня день пасмурный? -- возмутилась Эгле, но оставила ящерицу сидеть, где сидела.

-- Значит, Харуяма опять, похоже взялся за свое и открыл на кого-то охоту, -- сказала Эгле, словно размышляя вслух, когда еда была съедена и посуда убрана. -- Снова ему неймется... А ты не знаешь, -- обратилась она к отцу Петру, -- давно ли Локи действует вместе с Харуямой?

-- Не сказал бы я, что вместе, -- ответил отец Петр. -- Скорее, он понемногу занимается саботажем. С господином Харуямой я его лет шесть видел, каждые два года генерал наезжал в Еленю Гуру и Локи каждый раз его сопровождал.

-- Генерал? -- Эгле рассмеялась. -- Прошлый раз, когда я о нем слышала, Харуяма требовал называть себя полковником.

-- А что тебя так интересует Локи? -- осторожно спросил отец Петр. -- Он что, был твоим... м-м-м... любовником?

-- Откуда такое вообще могло в голову прийти, -- сказала она, отсмеявшись. -- Подобное ведь нарочно придумать надо, подумай сам, как могло бы такое быть? Он -- ас, а я -- дриада. Все дэми, между прочим, являются совершенно несовместимыми между собой видами. Кроме взаимного уважения, между нами может быть только меньше, чем ничего.

-- Но ведь знающие люди говорят, что вы, духобабы, околдовываете человеческих мужчин, чтобы плодить от них детей, -- загорячился отец Петр. -- Некоторые говорят, что и мужчин -- мутантов тоже, потому что своих у вас нет!

-- Так люди нас еще и с бруксами путают! Вот этого я еще не слышала. Про то, что мы листья жуем и орешки щелкаем, слышать приходилось. Про то, что мы, якобы, людских детей крадем, тоже слухи доползали. А вот то, что мы и бруксы, оказывается, одно и то же, слышу в первый раз.

-- Но тот, кто забрал твою добычу -- это же явный человек!

-- Арду был человеком тогда же, когда и я сама, то есть сорок лет назад, -- Эгле стала серьезной. -- Он -- друид, и к тому же, мой муж, то есть не более человек, чем я. И вообще, давай сразу наведем ясность, чтобы потом попусту не обижаться; мутантами называют дэми -- хьюменов только люди. Духобабами нас, дриад, называют тоже только люди. То, что у нашего народа, якобы, нет своих мужчин, является придуманной людьми несусветной чушью. По-хорошему, нас, древесных симбионтов, называют дриас, женщин -- дриадами, а мужчин -- друидами. А то, что мы друг на друга мало похожи -- тебе известно такое понятие -- половой диморфизм?

-- Ладно, предположим, что здесь ты меня убедила, -- сказал отец Петр, но никак не мог решить для себя, правду или неправду говорила ему только что Эгле. И вообще, нет ли подвоха со стороны этой женщины, так похожей на картинку из комикса. -- Но вот, все в один голос утверждают, что вы -- язычники, и приносите в жертву своим идолам пойманных людей, сжигая их живьем в ивовых бабах. Как это тогда согласуется со всем, что было сказано?

-- Прошу прощения, но последний вопрос я слышал, -- на пороге появился Арду. -- Если никто не против, я на него отвечу. С ивовыми бабами с ними вообще история отдельная.
Людь время от времени к нам наведывается. За древесиной и женщинами. Слов не понимают, стрелять пытаются. Приходится их отлавливать, в бабу да поднять метров на пятьдесят, чтоб прыгать не пытались. За ночь они обычно успокаиваются. Утром их отпустить, глядь, через полчаса уже домой идут. Потом года два не суются. Если тебе интересно. Посмотри утром по ветвям, там эти бабы висят, по случаю летнего времени. За лето мы набиваем их сеном, а зимой спускаем вниз, чтобы животные не голодали и не уходили из нашего леса. Ты сам видел, мы зависим от охоты. Если животные уйдут, нам придется плохо. В отличие от всех других, мы, дриас, не можем никуда уйти от Деревьев. Мы и Деревья -- это одно. На ветвях Деревьев проходит вся наша жизнь.

-- Так, значит, сено для животных... -- отец Петр помялся. -- А люди говорят, что вы мастера нападать из-за угла и пользуетесь отравленным оружием, как какие-нибудь дикари.

-- Из засады не стреляют только те, у кого не хватает ума устроить засаду, -- фыркнула Эгле, -- а отравленное оружие не оставляет подранков. Да, мы хищники. И мы, как любые хищники, убиваем столько, сколько нужно для еды. И не больше. Мы -- не людь, и не охотимся ради забавы.

-- Но добиваете-то вы свою добычу ножом, -- пытался еще сопротивляться отец Петр. -- Стало быть и жестоки вы, как всякие хищники.

-- Значит, быстро и безболезненно перерезать горло -- жестокость? А оставить живое существо подвешенным за ноги на солнцепеке -- гуманно? -- Голос Арду был твердым как камень. Эгле, побледнев, схватила его за руку.

-- Ни в чем подобном я не участвовал! -- Вскинулся отец Петр.

-- Разумеется, холодно согласился Арду, -- не участвовал, не слышал и даже не догадывался.

-- Ладно, -- неожиданно мягко сказала Эгле. -- Ты -- наш гость. Прости, что такой разговор вышел. Поздно уже, стены светиться начинают. Так что мы пойдем к себе, наверх. Эти комнаты -- для тех, кто не ходит по деревьям.

Только сейчас отец Петр обратил внимание на то, что стены в комнате действительно излучают слабый свет.

Бесшумно, как призраки, Эгле и Арду исчезли. Отец Петр разложил спальник, устроился в нем и долго ворочался, пытаясь заснуть.

Было мучительно стыдно перед Арду и за бестолковый разговор, и, в особенности, за извинения Эгле.

Но, наконец, усталость взяла вверх и отец Петр заснул.

Проснувшись, отец Петр некоторое время пытался сообразить, где же он находится и сколько сейчас временем. Ночь или утро? Чувствовал он себя преотвратительно -- в животе бурчало и бродило, словно остатки супа в кастрюле, забытой в теплом месте на неделю. Стены в комнате отчетливо светились, испуская мягкое белое сияние. "Радиация," -- мелькнула мысль. -- "Заманили в ловушку!"

Впрочем, уже полминуты спустя все мысли из головы как ветром сдуло, оставив одну -- где здесь уборная?

К своему удивлению, отец Петр даже вспомнил -- Эгле показала ему днем. Быстро. Как только мог, он добрался туда, да там и провел остаток ночи.

Поутру Эгле нашла его в гостевой комнате, бледного до зелени, слабого до дрожи в ногах.

-- И как я не догадалась? -- всплеснула она руками. -- Ты же из города, от настоящей еды отвык...

И несколько минут спустя, она уже поила отца Петра терпким травяным отваром.

Отвар подействовал примерно через полдня, и отец Петр даже съел несколько сухариков без всяких для себя проблем. О том, чтобы продолжать путь, речи, естественно, даже не шло.

Эгле оставила отцу Петру большую корчагу удивительно нежного бульона, сухариков и терпкого травяного отвара, велев пить по стакану того и другого каждые полчаса-час, и заедать сухариками, и ушла, сославшись на дела.

[1]

переделать нафиг, как и все с Харуямой

[2]

с названиями выправить

Последние изменения: Sat Sep 7 00:22:23 MSD 2002
Сгенерировано TEItools